А вслед за командиром сидят богатырского вида, широкие, как шкафы, рядовые диверсанты: Плетка, Вампир, Утюг, Николай Третий, Негатив, Шопен, Карл де ля Дюшес. Меня они, конечно, тоже как-то между собой за глаза называют, но официально у меня клички нет, только номер 43-К. Контроль, значит.
В 43-й диверсионной группе я самый маленький и самый легкий. Поэтому мне покидать самолет последним, но это не значит, что я самым последним сижу. Наоборот, я у десантного люка. Тот, кто выходит последним, — выпускающий. Выпускающий, стоя у самого люка, в самый последний момент проверяет правильность выхода и в случае необходимости имеет право в любой момент десантирование прекратить.
Тяжелая работа у выпускающего. Хотя бы потому, что сидит он в самом хвосте и лица всех к нему обращены. Получается, что выпускающий, как на сцене: куда я ни гляну, всюду глаза диверсантов на меня в упор смотрят. Шальные глаза у всех. Нет, пожалуй, командир группы — исключение. Дремлет спокойно. Расслаблен совсем, но у всех остальных глаза с легким блеском помешательства. Хорошо с трех тысяч прыгать! Красота! А тут только сто. Много всяких хитростей придумано, чтобы страх заглушить, но куда же от него уйдешь? Тут он — страх. С нами в обнимку сидит.
Уши заломило, самолет резко пошел вниз. Верхушки деревьев рядом мелькают. Роль у меня плохая: у всех вытяжные тросики пристегнуты к центральному лееру, и лишь у меня он на груди покоится. Пропустив всех мимо себя, я в последний момент должен свой тросик защелкнуть над своей головой. А если промахнусь? А если сгоряча выйду, не успев его застегнуть? Открыть парашют руками будет уже невозможно: земля совсем рядом несется. Я вдруг представил себе, что валюсь вниз без парашюта, как кот, расставив лапы. Вот крику-то будет! Я представляю свой предсмертный вой, и мне смешно. Диверсанты на меня понимающе смотрят: истерика у проверяющего. А у меня не истерика. Мне просто смешно.
Синяя лампа над грузовым люком нервно замигала.
— Встать! Наклонись.
Первый диверсант, Лысый Тарзан, наклонился, выставив для устойчивости правую ногу вперед. Брат Евлампий своей тушей навалился на него. Третий навалился на спину второго, и так вся группа, слившись воедино, ждет сигнала. По сигналу задние напрут на передних, и вся группа почти одновременно вылетит в широкий люк. Хорошо им. А меня не будет толкать никто.
Гигантские створки люка, чуть шурша, разошлись в стороны. Морозом в лицо. Ночь безлунная, но снег яркий, слепящий. Все, как днем, видно. Земля — вот она. Кусты и пролески взбесились, диким галопом мимо несутся. ПОШЛИ!
Братцы! ПОШЛИ!!!
Хуже этого человечество ничего не придумало. Глаза сумасшедшие мимо меня все сразу. Сирена вопит, как зверь умирающий. Рев ее уши рвет. Это чтоб страх вглубь загнать. А лица перекошены. Каждый кричит страшное слово: «ПОШЛИ!». Увернуться некуда. Напор сзади неотвратимый. Передние посыпались в морозную мглу. Ветра поток каждого вверх ногами бросает. ПОШЛИ!!! А задние, увлекаемые стадным инстинктом, тут же в черный снежный вихрь вылетают. Я руку вверх бросил. Щелчок — и вылетаю в морозный мрак, где порядочные люди не летают. Тут черти да ведьмы на помеле, да Витя Суворов с парашютом.
Все на сверхмалой высоте одновременно происходит: голова вниз, жаркий мороз плетью-семихвосткой по роже, ноги вверх, жуткий рывок за шиворот, ноги вниз, ветер за пазуху, под меховой жилет, удар по ногам, жесткими парашютными стропами опять же по морде, а в перчатках и в рукавах по локоть снег горячий и сразу таять начинает. Противно.».
«Контакта ГРУ с КГБ ЦК очень боялся: если мы снюхаемся — загрызем!»
— Ты был офицером ГРУ — знаменитого Главного разведывательного управления Генштаба Советской Армии, а это правда, что ГРУ и КГБ (Комитет государственной безопасности СССР) между собой враждовали?
— Правдивее не бывает. Дело в том, что это как два медведя в одной берлоге, но на ножах они были еще и потому, что Центральному Комитету КПСС этого очень хотелось. Я расскажу, почему.
В тридцать восьмом году чекисты «почистили» многих, а ГРУ, как старых врагов, особенно усердно. Кстати, ГРУ оно стало называться с сорок второго года, а до того — Пятое управление, Разведуправление Генштаба Красной Армии, по-всякому. Оттого, что чекисты изрядно ГРУ пощипали, туда нужен был новый начальник, и товарищ Ежов (на тот момент нарком внутренних дел СССР и генеральный комиссар госбезопасности. — Д. Г.) выдвинул. себя. Целых два дня он возглавлял Разведуправление РККА (вспоминать об этом не любят, но так было), ну а теперь вообрази на минутку: сидит в своем кабинете товарищ Сталин — усы расправил, трубочку табаком набил, и в этот момент на стол ему бумагу кладут.
При мне было так, что и Главное разведывательное управление, и КГБ каждое утро наверх всего лишь по одному листку направляли, ну а если всяких событий случилось много? Все равно один лист, отпечатанный крупным шрифтом. Как тут в отведенный объем уложиться? Да очень просто. Ты же знаешь, что программа новостей, допустим, идет полчаса: независимо от того, много чего или совсем ничего не произошло, тебе все равно тридцать минут что-то вещать нужно — правда? Точно так же и тут — всего лишь один листик, а Сталин все время стравливал эти организации, потому что…
— …исповедовал принцип: разделяй и властвуй!..
— Верно, а кроме того, существует еще конкуренция. Главного чекиста он, например, вызывает: «Товарищ Ежов, вы что тут такое докладываете? Чепуха какая-то. Вот военные разведчики сообщают.», — но что именно, не говорит. Потом главу разведки на ковер вызывает: «Вы что это тут написали?..»
— «… Вот товарищ Ежов!»…
— Да, а они же друг друга не знают, к тому же враги. В общем, в июле тридцать восьмого года товарищ Сталин садится (при этом я не присутствовал, но, в принципе, все это можно представить) и донесения НКВД читает. Смотрит подпись: Ежов, а военная разведка докладывает что-то другое, но подпись та же: Ежов. Трудно сказать, что в ту минуту с Иосифом Виссарионовичем приключилось, но я бы на его месте дрогнул. Кто основные решения принимает? Он, вождь всех времен и народов, но на основании донесений, и как же ему теперь с этим монстром справиться? Вернее, с двумя монстрами. Доселе он держал этих ребяток на поводке, а тут.
С этого падение Ежова и началось — потихоньку, потихоньку. Думаю, товарищ Сталин почуял неладное, выдохнул (Засовывает кулак в рот.): «А-а-ах!» — и разделил две спецслужбы немедленно.
У меня на сей счет личный есть опыт: мы с женой Таней в Женеве работаем, а поскольку у чекистов была установка с нами все-таки контактировать, один парень хороший насчет выпить-закусить как-то ко мне подходит. Я к своему резиденту мгновенно: «Такие дела, предложение поступило.». Тот сразу туда (Показывает пальцем вверх.) пишет, что так, мол, и так, бумага тут же из ГРУ в Центральный идет Комитет, а оттуда как рыкнули! Резидент ГБ моментально к нашему прибежал: «Иван Петрович, да мы же с тобой мужики, да ничего же тут не было.». ЦК нашего контакта очень боялся: если мы снюхаемся.