— 7 июля девяносто четвертого года вы были ранены в собственном «Мерседесе» в результате взрыва радиоуправляемой мины. Что чувствует человек, осознающий, что секунду назад на него совершено покушение?
— Естественно, к такому сценарию я не готовился (несмотря на то, что знал: в Россию пришел дикий капитализм). Вокруг один за другим погибали люди, покушались на многих, но всегда почему-то кажется, что тебя беда не коснется… (Волнуется.) Очень хорошо этот день помню… Кстати, о мистическом совпадении: за три месяца до того, даже меньше — в апреле, я принял православие и ехал как раз на встречу к митрополиту Пимену…
…Звук взрыва я не услышал, но почувствовал огромную тепловую волну, потому что рванула противотанковая кумулятивная граната. Реакция была мгновенной: я сообразил, что, если останусь в машине, просто сгорю, а если выйду, возможно, попаду под обстрел.
— Мысль все же сработала?
— Вот просто в одну секунду, и я отчетливо понял, что есть только один вариант — рискнуть и выскочить из автомобиля. Рывок наружу и… Слава богу, никто не стрелял… Первое, что я спросил: как остальные? Сказали, что с водителем очень плохо (от меня тогда скрыли, что ему оторвало голову и он погиб на месте).
— Состояние испуга, шока — что испытали?
— Трудно ответить… (Пауза.) Наверное, был шок. Возможно, испуг тоже, но после того, как выбрался из машины и не угодил под пули, он быстро прошел. Потом была мутная медицинская история в Первой городской больнице. Хотели везти в ЦКБ, но я-то знал, что лучшие врачи не в «кремлевке», а там, где каждый день имеют приличную практику. Позже, когда пришло понимание того, что же случилось, я, как любой в такой ситуации человек, оказался перед банальным выбором: что делать дальше?
— Продолжать начатое или…
— …или забиться в угол и изменить свою жизнь, или принять спасение как подарок судьбы и следовать прежним курсом — просто жить, жить… В общем, я сделал выбор и нисколько о нем не жалею (несмотря на то, что и после этого уже много чего произошло)…
— Сколько всего на вас совершено покушений?
— Вообще-то я не считал, хотя… Серьезных — пять, а сколько раз мог потерять жизнь по собственной глупости или случайности!.. Например, в феврале девяносто восьмого, когда по пьяному делу уселся на снегоход и ночью на огромной скорости помчался по водохранилищу. Даже не помню (вы представляете?), как разбился, потому что был в шлеме и, видимо, винные пары в замкнутом пространстве опьянение усугубили. Очнулся от того, что лежал на снегу с дикой болью в позвоночнике. Это действительно было на грани жизни и смерти, а если суммировать все ситуации, когда рисковал отправиться на тот свет из-за собственного идиотизма, — их было куда больше…
— В Лондоне вы чувствуете себя в безопасности? Не боитесь очередных покушений?
— Здесь я не в меньшей безопасности, чем когда-то в Москве.
— То есть в любой момент может что-то произойти?
— Оно и происходит на самом-то деле. Недавно мы отмечали годовщину со дня гибели Саши Литвиненко… Я — живой свидетель трагедии, более того, был хорошо знаком с предполагаемым убийцей Андреем Луговым и за день до отравления Саши встречался с ним в этом офисе (мы даже распили вместе бутылку вина). Если бы его товарищи определили в жертвы не Литвиненко, а меня, мы бы сейчас с вами тут не беседовали, но повторяю: это свободный выбор. Одно дело — бояться покушений и уж совсем другое — жить в вечном страхе. Я же не говорю, что совсем за себя не беспокоюсь.
— Вы фаталист?
— Не думаю. Если бы жил, предположим, не в Англии, а в Италии, у меня была бы другая система защиты, а здесь, безусловно, во многом я полагаюсь на государство.
— Ну, хорошо, вот смотрите… Когда я к вам шел, был уверен, что меня обязательно обыщут, причем с головы до ног, но ничего подобного — без даже поверхностного досмотра незамедлительно провели к вам… Слушайте, а если бы у меня, не дай бог, были бы какие-то дурные намерения?..
— (Невозмутимо.) Я вам уже сказал, что во многом полагаюсь на государство — то есть на Великобританию…
— …иными словами, уверены, что ее спецслужбы уберегут?
— Разумеется, это не значит, что сам ничего для собственной безопасности не предпринимаю: есть у меня и охрана, и много чего еще, но все это было бы тщетно, если бы британские правоохранительные органы не понимали, в какой ситуации я нахожусь, и не помогали бы мне уцелеть… Чтобы вы знали, уже после убийства Саши Литвиненко сюда приезжали люди с совершенно конкретной целью меня убить, но я был проинформирован местной полицией, и она приняла необходимые меры.
— Вам даже было известно, как собирался предполагаемый киллер действовать?
— Да, я был в курсе. Месяца за четыре до времени «Ч» один человек из Москвы рассказал мне, что организаторы ликвидации Литвиненко планируют теперь устранить меня, причем все обставят иначе: не будет никакого яда, никакого нападения из-за угла… Сюда приедет один господин, мой знакомый, и попросит о встрече, в ходе которой абсолютно открыто меня убьет. После этого он не станет скрываться, а сдастся полиции и на суде заявит, что это чистая бизнес-разборка, — дескать, у нас давние счеты и таким образом он выяснял со мной отношения. Учитывая чистосердечное признание, по английским законам ему дадут двадцать лет, а затем, отсидев половину срока, убийца выйдет на свободу, станет Героем России, обеспечит семью…
Рассказ москвича я слушал почти как сказку, но, поскольку после смерти Литвиненко обо всем подозрительном докладывал Скотланд-Ярду, передал им и эту достаточно странную информацию (серьезно к ней не отнесся, хотя она, согласитесь, логична). Каково же было мое удивление, когда в середине июня сотрудники полиции поставили меня в известность, что в Лондоне действительно находится человек…
— …которого вы хорошо знаете?
— Не хорошо, но знаю, и даже встречался с ним, в том числе в Англии. Прибыл он, как оказалось, с конкретным заданием, более того, для правдоподобности прихватил ребенка… Меня попросили временно покинуть страну, а его через некоторое время арестовали и депортировали в Россию — видимо, по каким-то политическим соображениям решили вокруг дела Литвиненко не затевать новый виток.
— Вы рассказали о сценарии, который довольно необычным способом планировалось осуществить, и у меня тут же возникла историческая параллель. Фактически для российской власти вы сегодня такой же раздражитель, каким некогда был для сталинского режима в СССР Лев Троцкий. Он находился за океаном, но его достали и там: агент НКВД Рамон Меркадер был заслан в Мексику, где вошел ко Льву Давидовичу в доверие и в результате убил его ледорубом… Вам не кажется, что история повторяется?
— Честно говоря, я себя с Троцким не сравниваю, но, безусловно, менталитет огромной нации за исторически короткий промежуток времени измениться не может, и, разумеется, он проявляется прежде всего в ее лидерах. С точки зрения тех, кто сегодня управляет Россией, а именно обладателей гэбэшного менталитета, то, что делал со своими врагами Сталин, абсолютно нормально. Поэтому методы, которые использует в борьбе с оппонентами нынешняя власть, ничем не отличаются от применявшихся в 1940 году, только вот технологии появились другие. Тогда вместо полония, который теперь идет в ход…