– Мы?! – Василий Николаевич отшатнулся, замахал руками. – Кто мы, Рома?! Ты меня не впутывай! Я и так слишком много лет и сил потратил на то, чтобы сохранить вас живыми! Он боялся меня, поэтому и не трогал вас с матерью.
– А сейчас не боится?
– Сейчас… – Гость опустил взгляд, осторожно потрогал ручку чашки, подхватил вдруг, пригубил остывший чай, сделавшийся пресным. – Сейчас все поменялось, сынок. Управлять пьющей женщиной легко и просто. Обманывать еще проще. Ты был несовершеннолетним. Сейчас все поменялось. Он понимает, что на кону все его благополучие. Если ты разорвешь с ним договоренность об аренде, то он… Он попросту станет нищим!
– А у него, что же, ничего не было?
– Ой, да что там у него было-то? Он все время терся вокруг твоего отца. Все время! – с неожиданной ненавистью воскликнул Василий Николаевич.
И так сжал чашку в руках, что что-то слабо хрустнуло, то ли фарфор, то ли его пальцы.
– У него не бизнес был, а так! Пыль! Он сразу прицепился к Игорю, сразу! – Пронин уставился куда-то поверх головы Романа и говорил быстро, прерывисто, будто воспоминания причиняли ему боль. – Ходил кругами вокруг него, как акула! А я Игоря предупреждал. Я говорил, что Шелестов темная лошадь! Только он слушать меня не особенно хотел. Отмахивался. И… И поплатился в итоге. И сам погиб. И жена. Теперь сын на очереди. Ты хоть понимаешь, сынок, что он не успокоится, понимаешь???
Он швырнул чашку на стол, она тут же завалилась на пузатый бок, остатки чая разлились по столу крохотной лужицей. Протянул руки к Роману, ухватил его с силой за запястья, уставился на него взглядом ненормального.
– Ты понимаешь, что он не успокоится, пока не изведет всю вашу семью??? – взревел он через мгновение. – Понимаешь???
– Да.
Роман коротко кивнул. И постарался убрать руки, Пронин слишком крепко их держал, причиняя болезненное неудобство.
– Ты понимаешь, что должен сделать, чтобы выжить??? – заорал Василий Николаевич не своим голосом, оторвал правую руку от Роминого запястья и легонько вдарил того по щеке, продолжая орать. – Понимаешь?! Понимаешь?!
– Да.
Его начало колотить то ли от страха, то ли от отвращения. Видеть перекошенным ненавистью лицо Пронина ему еще не доводилось. И сами собой полезли странные мысли: а ему-то с чего так распаляться? Каков его интерес? За что он так ненавидит Шелестова? Он же его ненавидит, факт!
– Что ты намерен делать? – спросил его Василий Николаевич, немного сбавив обороты. – Хорошо подумай, прежде чем ответить, сынок.
– Я подумал. – Рома с хрустом повертел шеей и с брезгливой гримасой проговорил: – Я его убью…
– Сама не верю, что я это делаю! – Марина со счастливой улыбкой поставила в центр накрытого Наташей стола литровую бутылку водки. – Брала с него слово, что не станет пить месяц, а сама…
– А Леша много пьет? – Прекрасные глаза Наташи испуганно округлились. – С Артемом?!
– Ой, да не паникуй ты, – отмахнулась от нее Марина со смешком. – Я больше драматизирую всегда.
– А зачем?
Наташа застыла с испачканными в соусе для мяса руками, уставилась на новую подругу, с которой обязана была дружить, потому что дружили их мужчины. Она многого в ней не понимала. Особенно того, что Марина не следила за своим весом. Ну, нельзя так распускать себя! Надо оставаться стройной в любом возрасте. Надо уважать себя, если уважаешь своего мужчину. И разговор у Марины был странным. И повадки. Она как-то так агрессивно наседала на Лешу, что он…
Что он ее странно слушался! Посмеивался, порой недовольно морщился, порой даже посылал беззлобно, но слушался же! И побаивался! И это тоже казалось ей странным, и она с радостью бы всего этого сторонилась, но мама…
Мама была неумолимой.
«Ты просто обязана с ней подружиться, дорогая!» – в приказном тоне проговорила она неделю назад в телефонном разговоре.
«Зачем, ма? Я не хочу! Она грубая, толстая. И Тёма ее недолюбливает, и…»
«Зато ее очень любит друг твоего Тёмы! – воскликнула мудрая мама и привела сногсшибательный довод: – А если ты не понравишься Марине, она станет жужжать своему мужу. А этот муж станет жужжать твоему Артему!»
«Так бывает?» – ахнула наивная Наташа.
«Это проза жизни, деточка. Слушай свою маму…»
Она послушала. И теперь слушала Марину. И ничегошеньки в ее рассуждениях о том, как надо вести себя с мужчинами, не понимала.
– Я больше драматизирую, Натаха! – с гортанным хохотком произнесла Марина.
И за эту ее разбитную «Натаху» Наташа ее особенно не переносила.
– А зачем? – спросила она.
И снова опустила руки в соус, где мариновалось мясо, его срочно требовалось перевернуть, а никакими столовыми приборами это сделать было невозможно. Марина категорически отказалась делать это руками. Фыркнула и, кивнув на дверной проем, в котором полчаса назад скрылись мужчины, умчавшиеся в магазин, проговорила:
– Буду заморачиваться! И так слопают, поверь! И не поймут ни хрена, чем и как ты перемешивала это мясо. Знала бы ты, в какой раньше рыгаловке они завтракали! И чем именно завтракали!
– Чем?
Наташа с недоумением уставилась на блюдо с замаринованным мясом: неужели это все зря?! Неужели жить надо проще и банальнее? И Артему это по вкусу? И плевать ему на ее сложные соки и смусси, которые она готовит ему по утрам? Он бы с большим удовольствием выпил грошового кефира? Но это же неправильно!
– Каша манная с комочками, сырники, которыми можно стол пилить! – резвилась Марина, накрывая на стол. – Натаха, для них ведь не сама еда важна.
– А что?
Она уставилась на мясо, пахнувшее в соусе божественно, и со вздохом принялась выкладывать его на противень.
– Я не знаю, – вдруг призналась Марина и уставилась на новую подругу растерянно. – Вот не знаю, убей! Сколько лет прожила с этим мужиком, а не могу понять его нутро! Вот хочешь, скажу, где они сейчас?
– В магазине. – Наташа закрыла духовой шкаф, принялась мыть руки. – Они же в магазин пошли.
– Это да, не спорю. В магазин. Но оттуда они не спешат, поверь. Мы с тобой для них… Что-то вроде сытного десерта. А главное блюдо у них где-то там. Сейчас они… Наверняка пиво пьют где-то под детским «грибком» да разговоры свои говорят мужские. Они у нас с тобой, Натаха, настоящие сыщики, вот. И работают всегда, невзирая на выходные или праздники. У них просто мозги под это заточены.
Марина метнулась к окну, отшвырнула рывком занавеску, приплюснула нос к стеклу. И через мгновение раздался ее победный клич:
– О! А что я говорила! Сидят, голубчики, пивас цедят! Вот и пойми их, идиотов. Тут стол накрыт шикарный. Мясо томится в духовом шкафу. Водки литр на столе! А они там… На скамеечке.