– Пожгли? Что значит, пожгли?
– Сначала постреляли, а потом пожгли.
– Шел слух, что сгорели в пожаре.
– Ага, а перед этим улеглись штабелем, как для пионерского костра, да? – плаксиво перебил Симонова хозяин. – Не знал бы, не говорил… В том штабеле свояк мой обнаружился. И с ним еще человек восемь или девять, все с огнестрелом. Они там пасли землекопов, а их самих… Положили, короче, пару лет назад десять парней и пожгли.
– И никто ничего не знает? Кто рыл? Кто пострелял?
– Кто рыл, тот и пострелял! – снова зловонно фыркнул умирающий хозяин. – А кто конкретно, до сих пор неизвестно! И хозяина тех расстрелянных потом в собственной ванне в петле нашли. И все… И тишина… И мусора молчат. И никаких следов…
– Как никаких следов, а водители, что землю возили? Они что, не видели, кто грузит?
– Может, и видели, только сказать не смогли. – Пальцы мужика полезли под клеенку, будто решили спрятаться. – Померли оба водилы! Один зимой угорел в кабине, когда спал. Второй в кювете кончился. Вот так.
– И больше никаких слухов не было? – встряла Валентина, она на что терпеливая, но тоже начала морщиться.
– Как не было, были, – его тщедушная фигурка приподнялась над столом, голова на тощей шее подалась вперед. – Леву-то Дворова на пустоши пришили. Разве нет?..
Симонов, подходя к своей машине, надышаться не мог. Широко раскрыв рот, он глотал свежий, влажный после утренней непогоды воздух и без конца сплевывал. Валентина была чуть терпеливее, но почему-то сразу достала из багажника бутыль с водой и, зажав ее коленями, принялась мыть руки.
– Вот зараза, а! – выдохнул Симонов, тоже по ее примеру помыв руки. – Никак отмыться не могу!
– Ага…
Валентина виновато шмыгнула носом, убрала бутыль обратно в багажник, закрыла, привалилась к нему спиной, задумалась.
– Чего ты, Валь? – Симонов уже полез было в машину, но притормозил. – Чего беспокоит?
– В клад я, конечно, никакой не верю, – произнесла она через минуту. – Если и оставалось что после бандитов, мусора давно выгребли.
– Это точно! – кивнул Симонов, он думал так же. – Но кому-то там что-то понадобилось. Зачем рыли-то? Не бомбоубежище же, Валь!
– Не бомбо-, но убежище, вероятно.
Она пошла и села за руль. Дождалась хозяина, тронула машину с места.
– Пустырь никому не принадлежит.
– Городу, – напомнил Симонов.
– Городу много чего принадлежит, – фыркнула она презрительно. – Толку-то! Все, что не полезно, говнищей зарастает. И пустырь этот… Строиться там – дураком быть. Земля гиблая. Очистные сооружения рядом, вонь постоянно. Промзона там, Геннадий Степанович. Никому не нужная промзона. И поэтому… Поэтому чего ее кому-то не использовать, а?
Симонов помалкивал. Он всегда помалкивал, когда Валя рассуждала так вот – думая вслух. Всегда до чего-то додумывалась. Он рассеянно смотрел на город, медленно проплывающий за окном машины. Улицы активно вычищались от зимнего мусора, тщательно сгребался песок, красились бордюры. Валя, пожалуй, перегнула, когда упрекнула городские власти в бесхозяйственности. Вон как стараются. А вот насчет промышленной зоны – это в точку. Строиться там не позволили бы, даже если бы какой-то сумасшедший и пожелал. Земля та в зоне отчуждения. Очистные сооружения рядом. Почему не использовать возможность и не устроить чего-нибудь под землей эдакого…
– Ну не казино же там подпольное, Валь, – улыбнулся он и своим, и ее мыслям.
– Нет, конечно. Не поедет в вечерних платьях туда никто. В платьях и туфлях на каблуках.
И она со вздохом скосила взгляд на свои ноги, обтянутые черными бесформенными штанами и обутые в ботинки, по виду напоминающие мужские.
– А что там тогда, как думаешь?
– Мыслишка одна у меня появилась, Геннадий Степанович. Но надо проверить. Чего попусту болтать.
Она загадочно улыбнулась, обнажая острые мелкие зубы. И Симонов тут же поежился. Иногда даже ему было рядом с ней неуютно. Если бы не ее патологическая верность, он бы давно от нее избавился. Такая во сне задушит и глазом не моргнет.
Они въехали в ворота дома Симонова. Ворота тут же с легким лязганьем опустились. Симонов облегченно выдохнул и полез на улицу. Здесь, за двухметровым каменным забором, с натыканными по периметру камерами слежения, под охраной, он всегда чувствовал себя комфортно. Сейчас он немного поплавает, решил он. Потом плотно пообедает, а там можно будет с Валькой перетереть о делах.
Честно? Его вдруг стало утомлять это дело. Если поначалу хотелось, очень хотелось обскакать голожопого, но невероятно наглого и самоуверенного Диму Дворова и прибрать к рукам все имущество Льва, чего-нибудь такое каверзное совершив с его вдовой, унаследовавшей все, то теперь вдруг интерес поутих. Все немыслимо осложнялось! Просто с каждой минутой! Это было как воевать со Змеем Горынычем, честное слово! Отрубишь ему одну голову, а на ее месте две вырастают.
Поначалу-то он думал, что вдова – милое, хрупкое, невинное создание. Избавиться от нее будет на раз-два. А оказалось? Вдова не так проста! Мало того что кто-то устранил всех наблюдателей – и его и Дворова, наверняка по ее приказу, – так еще она и смылась в неизвестном направлении. Даже полиция не может ее найти. Значит, что? Значит, она где-то существует по поддельным документам! А это тоже непросто сделать.
Теперь вот еще эта чертова Василькова пустошь. Льва убитым нашли там, это точно. Но тогда никто не думал и не знал, что география убийства может иметь какое-то значение. Просто подумали, что выбрали пустырь и расправились с ним.
А на деле?
А на деле оказывается, что Лев там крутился еще задолго до своей смерти. Еще года за полтора, когда в его машину въехал незадачливый пьянчуга. Чего, спрашивается, он там делал? И не один, а с парнем, который потом возле его дома таксовал на чужой машине с липовым паспортом. И который потом помог, падла, сбежать Насте Дворовой.
Вон как все переплетается-то! Пойди разберись! Что у Льва там были за дела? Чего он там крутился? Пас кого или стерег свои владения? Может, это его людишки там рыть начали три года назад? И его людишки постреляли любопытных, а потом сожгли в костре, уничтожая все улики?
– А чего он там рыл? Зачем? – вдруг спросил Симонов, ступив на лестницу, ведущую в его дом.
– Вы про Льва? – безошибочно угадала Валентина его мысли.
– Да, – покосился на нее Симонов.
– Может, он рыл, а может, и не он.
– А чего тогда там крутился полтора года назад? Кого выслеживал? Ему надо? Что, у него людей для этого не было?
– Люди – были, – кивнула Валя, услужливо раскрывая перед ним входную дверь. – Верных – мало. Тех, кому он мог довериться.
– А таксисту доверился? – фыркнул Симонов и с удовольствием стащил с себя модные ботинки, натиравшие ему мизинцы.