– Чего? – Юрий хохотнул. – Ингуль, ты мало того, что петь не умеешь, так еще и этого старпера себе в мужья заприметила? А другого никого не нашла? Помоложе, покрасивее…
В следующее мгновение кулак Артема нашел цель. Юрий схватился за скулу, зарычал от боли и бросился на обидчика. Парни сцепились.
Инга поднялась и, не видя дороги, бросилась в темноту.
– Все! Хватит! – дернулся напоследок Юрий Николаевич, отплевываясь. – Че, пошутить нельзя было?
Артем выпустил его руку из захвата, поднялся.
– Ты своей тупой шуткой человека обидел. Когда-то в прошлой жизни я знал тех, кто из-за вот таких, как ты, не дружащих ни с головой, ни с языком, уходил из жизни. Просто потому, что рушились их идеалы, мечты. А жить без мечты – невозможно!
– Да меня просто взбесило, как она на тебя смотрела, когда пела этот свой романс! А еще разозлило, что выбрала такого, как ты! – Юрий поднялся, сел на бревно. Жалкий, с разбитой губой. Только в глазах по-прежнему светилась злость. – А еще студенты эти! Приперлись! У нее и так самомнения выше крыши, а после таких оваций… Мне до нее как до неба!
– Тебе до нее и так как до неба! – буркнул Федор и поднялся. – Ну чего, так и будем трепаться? Или пойдем искать?
– Не надо. Я сам. – Артем встал и кивнул на тихо всхлипывающую Зою. – Вам и тут дел хватит.
Завернув за домик, он внезапно очутился в кромешной темноте. Вот болван! Ни телефона с собой, ни уж тем более фонарика. Да чего там! Он даже спичек не взял, хотя они лежали у костра.
Вернуться?
Артем передернул плечами и почти на ощупь двинулся вперед. Нет. Не хочется видеть этого… инструктора по выживанию! Конечно, ревность плохой советчик, но унижать любимого человека, только чтобы возвысить себя? Это уже не ревность! Это эгоизм, нарциссизм и банальная тупость! А может, молодость?
Нет! Молодость тут ни при чем! Когда Артем был в его возрасте, ему даже в голову не приходило добиваться расположения девушки таким способом. Все равно что втоптать ее в грязь.
О времена, о нравы…
Артем усмехнулся. А может, он действительно уже старик?
В памяти снова возник романс и Инга. Какой у нее голос… Звонкий, с ноткой надрыва. Классическая постановка говорила о наличии музыкального образования. Когда-то очень давно он и сам ходил в музыкальную школу…
А как она на него смотрела…
Если всего несколько дней назад все это казалось ему банальным приключением, то теперь он понял одно. То, что они оказались вместе и здесь, – не может быть случайностью. Как говорил один мудрец, случайности не случайны!
Он споткнулся о сук и чертыхнулся.
Теперь бы еще найти ее в этакой темноте!
* * *
Обида, стыд гнали Ингу вперед. Голоса отдыхающих и звуки гитары остались где-то позади. Внезапно опомнившись, она остановилась и прислушалась: скрипели раскачиваемые ветром верхушки сосен, стрекотали сверчки, квакали лягушки, раздавался плеск воды. Никаких признаков присутствия человека.
И дернул же ее черт взять гитару! Видать, и действительно петь разучилась, правду Юрий сказал.
И тут же топнула ногой. Вот почему человек так устроен? С большей готовностью поверит в то, что он бездарь и неумеха, чем в то, что он чего-то стоит? Наверное, все потому, что верить в плохое проще? Не надо ничего ни себе, ни другим доказывать?
Утерев злые слезы, Инга пошла на звук воды. Все равно уже окончательно и бесповоротно заблудилась. Да и как теперь возвращаться? Как смотреть в глаза Зое после выходки Юры, а еще страшнее посмотреть в глаза Артема. Ведь знала же, что Зоя – трепло! Зачем сказала, что у них с Артемом свадьба?
Какой сумасшедший, ужасный вечер! Она вся продрогла, а куртки с собой не взяла. Ой, кто это?
В нескольких шагах перед ней появилась фигура, сотканная из робкого лунного света и клочков тумана.
– Нет! – Инга помотала головой. – Тебя нет! Ничего этого нет! Я тебя не боюсь!!! Уходи!
Фигура подняла вверх руки, как будто пытаясь ее остановить, но Инга, словно завороженная своим упрямством и желанием доказать что-то самой себе, сделала шаг, еще. Вдруг нога потеряла опору. Взмахнув руками, девушка поняла, что падает в какую-то яму.
– Уходи прочь, потаскуха!
– И ублюдка забирай, пока не пришли красные и не сожгли! Тебя и нас с тобой вместе!
– Уходи! Прочь!
Крики селян, наполненные страхом и злостью, заставили Полину зажать уши.
– Деда! Пусть они замолчат! – наконец, взмолилась она. – Ты же можешь сделать так, чтобы они ушли и забыли обо всем!
– Могу. – Дед устало оперся о посох, глядя в окно на собравшуюся у ворот толпу. – Только ты и сама знаешь, надолго этого не хватит! Если чего им крепко в башку засело, не забудут того, внуча!
С печи послышался недовольный плач:
– Ма-а-а-ма-а-а!
– Они Васеньку испугали! – Полина коршуном метнулась к сыну, стянула его с лежанки и принялась одевать, приговаривая: – Не плачь, сыночка! Сейчас к бабушке пойдем! Хочешь к бабушке? У нее бусики красивые есть! И петушки на палочке!
– Дём! Дём! – весело закивал бутуз. – Бубики и петуки!
– Только не бойся ничего! Ладно, мой родный?
– Ага! – Мальчуган с серьезным видом снова кивнул, сунул в рот большой палец и, причмокивая, засосал. Полина принялась его одевать.
– Деда, мы к мамке. Угомони их! После приду, подумаем, что делать! Может, на острове укрыться? В сторожке?
– Подумаем… – согласился дед, подошел, повязал ей на руку несколько разноцветных перьев. – Теперь иди спокойно. Не заметят они тебя.
Подхватив на руки сына, Полина кивнула и выбежала за дверь.
Селяне и впрямь не заметили! Уже сколько лет она с дедом живет, сама шаманскую силу имеет, а все удивляется чудесам, как в первый раз.
Сын молчал, серьезный, сосредоточенный. Разглядывал все вокруг и будто о чем-то думал.
Дверь распахнулась, едва она постучала.
– Поля? Чего ты здесь? – Мать огляделась вокруг и поторопила: – Ну давай! Заходи скорее! Григория Силыча нету дома. Уехал в город по делам. Если вечером приедет, уложу вас в бане, а нет, так до завтрашнего вечера сможешь побыть!
Полина разулась и прошла в просторную комнату. Нет, она не могла винить мать за то, что после смерти отца та почти сразу же вышла замуж за старосту села. Григорий Силыч тоже потерял всю свою семью, быстро привязался к новой жене и готов был стать Полине отцом. Вот только она не хотела забывать своего настоящего отца и с радостью перебралась в дом деда.