В светившемся зелёным круге кинескопа показалось зернистое изображение – жужжалка летела под опорами моста. В нескольких местах, Вратиславу показалось, что порядок узорного переплетения металлических полос что-то нарушало.
– Недома, остановить картинку не можешь?
– Воевода, до такого технология ещё не дошла! – отозвался второй вагон.
– На новый круг её тогда пусти! – воевода потянул шлем вверх. – И посади в Щегловом Остроге!
Разглядеть подробности было невозможно, но на паре балок над одним из мостовых быков безусловно появились утолщения, очевидно не предусмотренные чертежом архитектона. Стук колёс бронепоезда на стыках изменил тон, став более гулким.
– Далегор! Машиниста мне! Велько! Тормоз и полный назад!
Вратислав хотел добавить, почему, но поезд уже дёрнуло. Металл заскрёб по металлу, Воемил налетел на Деяна, с поставца слетела и разлилась по полу кружка ергача. Едва скрежет тормозов стих, вагон снова тряхнуло. В круге телевизионного прибора, картинка моста заплыла зелёным светом, потом погасла.
– Собака защитница, как я петуха-то дать успел! Первый бегунок в воздухе повис! – прозвучал голос Велебыта машиниста из мезофона. – В реке мост! Весь в реке!
– Полный назад? – напомнил воевода.
– Стой! – крикнул кузнец, наклонясь к рожку того же микрофона. – Вся тележка с рельс сойдёт! Вратко, пошли двух жуланчиков с козой к паровозу!
– Что Воемил сказал, – подтвердил Вратислав, мысленно переводя с путейского на танско-венедский. – И по их знаку, самый малый назад, пока колёса на рельсы не встанут!
Речь шла о том, чтобы послать двух рабочих с саженной болванкой на ручках направить зависшие передние колёса.
– Гудим, Бразд, козу! – приказал Велебыт. – Обратно тряско пойдём, лыски на всех колёсах!
«Обратно» в устах машиниста звучало довольно буднично, учитывая внезапные изменения обстоятельств за последний диалепт. Бронепоезд «Янтарный ветер» должен был прорвать осаду Щеглова Острога, вывезти из города Самбора и груз частей, сработанных для достраивавшегося на Уседоме космолёта, а заодно отогнать или ослабить чолдонцев. Дикари оказались сильно хитрее, чем предполагал воевода – мысль, способная гнести…
– Лысый череп мой ети удом йотунским косматым, против шерсти волосатым, – невольно вымолвил он, оценивая последствия.
Когда до выполнения первой задачи оставалось всего-то четыре с половиной рёсты, чолдонская ловушка едва не прихлопнула всех поморян. Наличие жужжалки и хорошие тормоза воспрепятствовали этому исходу, но теперь рёсты до Щеглова Острога были не более, а менее проходимы, чем расстояние до луны: по пути на луну не было чолдонцев. Скорее всего.
– Жужжалку взрывом перевернуло, походу, – мезофон донёс голос Недомы из второго вагона. – Гироскоп не осилил…
– Девятиреченцы снова наседают! – тут же дополнительно повеселила Сивояра из четвёртого.
– Ивар, крути разлуку! – сказал машинист. – Расковываю свояка, муся, не подведи!
Что бы это ни значило, поезд пришёл в движение, и вроде бы не по направлению на дно Риназа.
– Теперь-то полный ход? – Вратислав глянул на Воемила.
Тот кивнул.
– Велько, полный ход, выжми всё, что можешь!
– Гироплан, – сказал по громкой связи Ратимир из огнемётной башни. – С грифоном!
– Гироплан? Далегор, попробуй пятую частоту!
Телеграфист переключил асирмато. Из мезофона громко и отчётливо прозвучало:
– …вьте площадку! И прикройте огнём! Как слышно? Готовьте площадку!
– Самбор! Здесь Вратко! Площадка на третьем вагоне! Сможешь сесть на полном ходу?
– Так даже легче! Дай четверых колёса зацепить! И огнём, огнём прикрой! Ракета на хвосте!
– Недома, пошли четверых из второго! Сивоярка, Вамба, у вас угол есть?
На бронеплиты вверху упало что-то довольно большое и шумно рассыпалось.
– Появился, – сухо заметил гутан, он же винландец.
– Дальше что? У табодоев [269] и псоглавцев в Синей Земле тоже самонаводящиеся ракеты появятся? – возмутилась Сивояра.
– Частоту не хомячь, – кратко упрекнул Далегор.
Вагон ритмично закачало.
– Вот это наш мечник! – Воемил хлопнул себя по колену. – Сам прилетел, и части для звездолёта привёз!
– Готовьте лекарей! – бросил Самбор на пятой частоте. – Конец связи!
Застонали листы подвески, весь поезд присел – гироплан явно летел не порожняком.
– Свентанина печаль, опять пулю поймал! – продолжала хомячить частоту Сивояра.
Её подозрение не подтвердилось. Сам молодой мечник был относительно невредим, даром что выглядел – краше в домовину кладут, зато грузовой отсек гироплана был под крышу набит ранеными, чья последняя надежда на жизнь, по уверению Акераты вестницы, приславшей с Самбором письмо Вратиславу, теплилась или в клиниках юго-запада, или в лечебницах северо-востока. «Части для звездолёта» же были невпихуемы ни в один обычный вертолёт, тем более, гироплан – из всего, что летало, полумифический «Тисовый Гусь» не в счёт, их свёз бы разве что большой аэронаос.
Все снаряды к Вамбиному гингальсу [270] и Сивояркиной картечнице были расстреляны. Для огнемётов и слонобоев оставалось меньше чем по полдюжины выстрелов. Избор, и тот сломал свой ослоп, но «Янтарный ветер» повторно прорвался сквозь чолдонцев – на этот раз, для разнообразия, с принайтованным к крыше гиропланом, с которого одновременно разгружали носилки.
Бронепоезд на всех парах спешил на север. Предназначавшийся для частей токамака третий вагон превратили в больницу, хотя знамёна с грифонами не стали менять на Яросветовы стяги – по объяснению Самбора, дикари настолько не чтили завет и клятвы его служителей, что вполне могли нарочно использовать полотнища с кругами и священными рунами в качестве мишеней. Во втором вагоне Недома заварил чимар, а Избор достал припасённый как раз для Самборова возвращения вишнёво-лещинный пирог с небольшое тележное колесо, испечённый в Пеплине Несебудкой. Поморяне, свободные от ухода за ранеными или вахты, сбросили боевую справу и уселись вокруг складного столика под грушей лампы накаливания в жестяном рассеивателе. Грубоватый уют обстановки откровенно нравился воеводе, перекликаясь с памятью о прошлом: заклёпки, переборки, герметические двери, да и ватага, собравшаяся в Поморье на выручку Самбора, состояла на добрую треть из моряков, даром что большая часть ватажников годилась воеводе в сыновья или дочери.
Разговор за складным столом, на середину которого падал качавшийся конус света, начался с жутковатого рассказа Самбора о его приключениях на пути из Бунгура, потом естественно перешёл на покалеченных в соседнем вагоне. Среди них, к удивлению воинов Поморья, было немало женщин и даже детей. Некоторые были дословно собраны по кускам. Дальше-лучше, обсуждение перешло на тему того, что вообще может пережить смертный и не скапуститься, и как бы каждый для себя выбрал – при каких увечьях милосерднее бы тебя просто прикончить, и стоит ли вообще об этом думать?