Короче. Когда последние грузы покинули нутро корабля на одной из посадочных площадок близ «столицы» Йорка (космодромом этот бесконечный, более-менее ровный бетонный наплыв до горизонта без малейших следов инфраструктуры назвать было трудно), нофо, уставшие, но полные решимости отдохнуть немедленно, укатили в увольнительные. Старшие офицеры, включая нашего дорогого непосредственного босса, улетели ещё раньше. Осталась только дежурная вахта. Я постоял у опущенной главной аппарели, посмотрел на сменившиеся цифры электронного счёта, на вполне земное с виду закатное тёмное небо, листанул скинутое на личные терминалы добрым начальством заботливо составленное руководство к действию «будете транжирить так-то, идите туда-то, чтобы, если что, знать, где вас искать» (или это реклама?). Оглянулся на двух угрюмых часовых, дополнявших автоматическую турель непосредственной обороны. Кажется, это какой-то особо изощрённый способ наказания за проступок, поданный как важная для отряда задача (что может быть проще, чем просто закрыть на фиг этот широченный люк). Плюнул, развернулся и пошёл домой. В смысле, на палубу, где располагались мастерская и мой жилмодуль. А я-то, наивный, полагал, что теперь-то точно буду больше общаться с отпрысками и даже смогу серьёзно поговорить. На деле вышло, что в конце каждой смены они едва ли не насильно кормили меня, не давая уснуть прямо за столом.
У двери нашей «квартиры» обнаружился поджавший манипуляторы и опоры мехн, тот самый, которого «заиграли» детишки. И как только Флоя согласилась урезать свои возможности на одну единицу в такое время? Впрочем, не так много можно поручить молчаливому роботу задач, с которыми он справится автономно, особенно если свои же из отряда от него шарахаются и морщатся. В любом случае дроид у двери напомнил мне гротескную собаку на крыльце. Я не сдержался и улыбнулся. Решил заглянуть в наше рабочее помещение, хотя бы спасибо, что ли, сказать, если напарница там.
Старший техспек действительно была в мастерской, и даже занята, слоями отдирала неопластик с чехла корпуса робота. Повреждение очень знакомое, материал потерял способность восстанавливать форму и будто оплавился, правда, ничего, послужившего причиной поражения типа приснопамятных дротиков, вроде не было. Спрашивать разрешения помочь даже не стал, за эти дни мы уже сработались, да и её реакции успел изучить. В четыре руки мы выгребли останки далёкого потомка пластмассы, быстро налепили-распределили новые сенсоры и датчики взамен пострадавших вместе с покрытием корпуса. Флоя залила и отформатировала по цвету «заплату», мгновенно ставшую неотличимой от остальной поверхности. Интересно, что это за хрень такая, разрушающая непластик без видимых следов?
– Активные микрочастицы. Применяются в противокорабельных ракетах. Запрещены на территориях мультисистемных государств и сообществ.
Наверное, у меня крепкие нервы. Я не подпрыгнул, не упал со стула, даже рот от удивления если и распахнул, то совсем чуть-чуть, не широко. Медленно повернул голову.
– Ты смотрел на контейнер с повреждённым материалом. – Голосок, этакий тихий колокольчик, очень приятный, неведомо почему, но отлично сочетающийся с её стрижкой каре. Неожиданная собеседница взяла небольшую паузу и добавила: – Перевозочная тара для микрочастиц оказалась повреждена в тот момент, когда он под ней находился.
– Вот как. – Наконец я смог произнести нечто связное. Оправиться от удивления оказалось неожиданно тяжело. – Честно сказать, я уже и думать не думал, что девушка-мехн снизойдёт до неформального общения привычной командной строки, но вот, факт. Только я совершенно не понял, с чего?
– Дети спят. – Собеседница как-то внезапно перескочила с одного на другое. – Устали. Я наблюдала за ними каждый день и за Еном.
– Еном? – Я постарался сделать вид, что ничего не происходит, но при упоминании наблюдений напрягся.
– Ен. – Флоя указала в сторону «детского» робота. Похлопала по корпусу стоящей рядом с ней самостоятельной машины. – Пак. Значит, левый и правый. Помощники.
– А наблюдения. – Я задумался, пытаясь подобрать слово, в контексте не звучащее вежливым аналогом грубого «собственно, какого хрена?».
К моему удивлению, замялась она.
– Информация решала, как быть. Необычно, интересно. Они хорошие.
Последняя фраза, похоже, вылетела помимо желания, изрядно её смутив. И меня тоже, какому отцу не приятна такая вот, явно искренняя похвала. Да, Гор и Лисса такие, хорошие! А ещё было заметно, что говорить самостоятельно Флое явно непривычно. Ну и зачем такие жертвы.
– Помощники имеют… Специальная программа лингвистического анализа – часть самообучаемой нейросети, без неё нельзя развить разум. – Мехн явно оправдывалась, довольно неловко, судя по всему, такие чувства от собственных слов ей испытывать в новинку. – Гор и Лисса много говорили. Ену и между собой. Он слушал, запомнил отдельные слова, выражения, сделал ассоциативные связи, стал понимать и передал мне. Они ждут, что вы найдёте их мать.
– Я из этого и не думал делать секрет. – Слова пришлось практически выдавливать. Вспышка злости на себя ли, на Флою с её железяками была такой сильной, что сдержался я только потому, что ничего уже было не исправить. Даже в моём относительно отсталом мире успели создать достаточно совершенные программы лингвистического анализа, что уж говорить про здешнюю цивилизацию. Я просто не подумал. Считал, что чужой язык не привлечёт внимания, опираясь на воспоминания мерха. Собственно, оказался прав, не привлекал, пока не притащил детей на этот чёртов корабль, к чокнутой бабе под бок!
А ещё я вдруг понял, почему выходцев и изделия из Коалиции так не любят в других звёздных системах. За способность мимоходом совершенно самостоятельно влезть в твою жизнь, что-то там понять и что-то сделать.
Наверное, я всё-таки сорвался бы, если не марафон авралов последней недели, не выматывающий душу неизвестностью рейд через планету чужой Вселенной. Если бы не пережитый конец всего со смертью любимой. У меня просто не осталось слёз и эмоций. Зато остались невыполненные обязательства. В том числе – не сломать собственную жизнь и жизнь полностью пока зависящих от меня детей. Думаю, Флоя ожидала от меня каких-то слов или даже действий, но только не вежливой улыбки.
– Дети недавно остались без матери, она пропала. Но Вселенная велика, даже Галактика огромна. Вряд ли мы её найдём быстро, если вообще найдём. Разве только случайно. Они сейчас не готовы к такой правде, но постепенно поймут. Они замечательные.
– Близкий родственник, погибший на базе под Центром Дальней Связи на Каллиге, – их мать. – Мехн не спрашивала, утверждала. Я окаменел и тут же постарался расслабиться. Оружия на моём поясе не было, а если бы и было, толку-то от слишком умного «дырокола». Даже будь у меня сигнальный пистолет, вряд ли я успел дёрнуться рядом с её дроидом. Притворщик из меня всё-таки фиговый, видимо, что-то такое отразилось в глазах. По крайней мере, Флоя вздрогнула и быстрой скороговоркой закончила свою мысль: – Помощник, который был с тобой там, забрал запись вместе с памятью разрушенного в большом зале помощника средней киберплатформы, как вы говорите. Опекун той платформы пошёл против правил. Ужасно. Аморально. Не как тот, чья родина Коалиция. Плохой случай. Маленький помощник передал все записи Паку и Ену, я, как Разумная, должна решить… не важно. Важно, есть запись последних минут жизни твоей жены и матери твоих детей. Я смотрела за тобой, за ними. Вы, я думаю, вижу, имеете право знать. Если хочешь. Я выделила все видеофайлы, что связаны с ней, из памяти разрушенного помощника. Передать?