— К вам… с веста… приближается… отряд туземцев… дистанция до вас… примерно… две версты.
— Передайте, — приказал Андрей Петрович сигнальщику, — приготовить пушки к открытию огня.
А затем прокричал команде Георга Вильгельма:
— Всем немедленно уходить к шлюпкам!
И, только убедившись, что его приказ выполняется, стал оценивать обстановку. Долина не была совершенно ровной, и в некоторых местах параллельно береговой полосе тянулись не высокие, но довольно длинные холмы. И как раз в направлении, указанном сигнальщиком, угадывался такой холм. Поэтому-то наблюдатели его отряда и не заметили приближающихся туземцев.
«Ай да Амаси! Использовал для нападения не только погоду с ограниченной видимостью, но и характер местности. Дал же Бог ума этому талантливому человеку. Чуть было не обманул меня, офицера гвардии!» — от души восхитился Андрей Петрович.
— Отходим к берегу без суеты, но поспешая. В случае нападения туземцев стрелять залпами с колена, тщательно прицеливаясь, но только по два человека, с некоторыми интервалами, чтобы обеспечить непрерывность стрельбы, — обратился он к матросам. — Вы же знаете, что на перезарядку ружья уходит около минуты.
Отходили широким шагом, оглядываясь назад. Когда же команда Георга Вильгельма подбежала к берегу, он громко приказал:
— Всем в баркас! Отваливайте к судну!
И в это же время раздались крики:
— Туземцы!
Они показались на гребне холма, затем быстро спустились с него, и, пройдя с полверсты, остановились. Их было человек двести, но Андрей Петрович небезосновательно предполагал, что за холмом в засаде могли находиться и главные силы.
Видимо, Амаси понял, что элемент внезапности утерян, а атаковать вооруженный ружьями отряд, находящийся почти у самого берега под прикрытием корабельных пушек, смертельный огонь которых был ему известен, было самоубийством. Поэтому он мучительно раздумывал над тем, как ему поступить. Ведь он не проиграл еще ни одного сражения, и его авторитет среди воинов, и не только его племени, был очень велик.
Конечно, неудачу можно будет попытаться списать на вооруженность белых воинов ружьями и корабельные пушки. Но ведь смог же Умангу, его главный враг, задолго до этого разбить отряд матросов английского брига, правда, поплатившись за это разгромом своей деревни. И никто из вождей не упрекнул его за это. Вот тогда-то он, Амаси, в бешеной злобе и напал на него, взяв в плен почти полсотни его воинов и утолив свою жажду мести.
И тогда он решил попытаться провести переговоры с капитаном корабля, стоящего недалеко от берега, предъявив ему заведомо невыполнимый ультиматум.
* * *
Отряд Андрея Петровича был почти у берега, а баркас с командой Георга Вильгельма уже подгребал к «Екатерине», когда от группы туземцев отделились двое и направились в их сторону. «Парламентеры. Хотят вести переговоры», — решил Андрей Петрович. В подзорную трубу он увидел перья на голове у одного из них. «Неужели сам Амаси?» Другой же был похож на европейца. Он молча передал трубу Робсону.
— Да это же Фридель, матрос с нашего брига, которого взял в плен Амаси у Умангу, — возбужденно воскликнул тот, только лишь приставив подзорную трубу к глазу.
Андрей Петрович быстро проиграл возникшую ситуацию.
— А он не может стать нашим союзником в переговорах? — с надеждой посмотрел он на Робсона.
— Кто его знает? — пожал тот плечами. — Скорее всего, навряд ли. Фридель, наверное, занимает такое же положение у Амаси, какое и я у Умангу, и ему нет никакого смысла занимать нашу сторону.
— Жаль, очень жаль, — задумчиво произнес Андрей Петрович. — А вдруг он захочет вернуться на родину? Вы как-нибудь не сможете прощупать его в этом направлении?
— Почему же нет? Постараюсь…
Этот разговор они вели уже на ходу, сближаясь с парламентерами. Андрей Петрович заранее определил рубеж, до которого они могли идти, находясь под прикрытием как корабельных пушек, так и ружейного огня своего отряда.
Однако еще задолго до подхода к этому рубежу Робсон крикнул:
— Привет, Фридель! Это я, Робсон. Я сопровождаю капитана судна, стоящего у берега.
— Привет, дружище! Ты откуда здесь взялся? — озадаченно спросил спутник Амаси.
— Оттуда, откуда и ты, старина. С того света!
— Понял, приятель. Видать, долго жить будем!
— Дай-то Бог! А тебе не хотелось бы хоть одним глазом взглянуть на нашу старушку Англию?
— А тебе, Робсон?
— Нет, Фридель.
— Соответственно, дружище.
Андрей Петрович понимающе кивнул головой.
Они подошли к намеченному рубежу и остановились, поджидая подхода парламентеров. Амаси был высок и строен не по годам. На его лице выделялись пронзительные глаза. «Умен и прозорлив, — удовлетворенно отметил Андрей Петрович, видя сходство вождя с заранее составленным его портретом. — Ну что же, будем бороться, Амаси».
Вождь тоже внимательно вглядывался в Андрея Петровича, оценивая своего противника. Кто такой Робсон, он уже знал со слов Фриделя.
— Почему, капитан, ты хозяйничаешь на земле, принадлежащей моему племени? — решил сразу же взять быка за рога Амаси.
«Ага, решил общаться на “ты”, вождь? Значит, буду говорить с тобой, как с врагом», — облегченно вздохнул Андрей Петрович.
— Я пока не хозяйничаю на ней, а осматриваю ее.
— Что значит пока? Ты хочешь захватить ее?! — угрожающе выкрикнул Амаси.
— Нет. Если она подойдет мне, я буду договариваться с тобой.
— Если хочешь договариваться со мной, — злорадно усмехнулся тот, — то вначале дай мне с десяток ружей с припасами.
— Не могу, вождь. Я уже отдал их Умангу.
При упоминании имени его злейшего врага, которому этот самонадеянный капитан посмел отдать самое дорогое, можно сказать, мечту его жизни, лицо Амаси по цвету стало схожим с лицом европейца. Он мог предполагать все, что угодно, но только не этого подлого поступка капитана. И хотя его рассудок помутился от этого известия, он все же, преодолевая безудержный гнев, предположил, что капитан просто-напросто разыгрывает его.
— Это правда, Робсон?
— Да, это так, Фридель. Он дал Умангу десяток ружей в придачу к тем тринадцати, которые он захватил при разгроме нашего десанта с брига. Одно ведь осталось у тебя, приятель. Не так ли?
— Ты прав, дружище. От него ведь и зависит мое положение среди туземцев. Но у меня осталось пороха только на два выстрела, — упавшим голосом выдал военную тайну Фридель.
«Это хорошо. Надо попытаться использовать это обстоятельство и отдалить его от Амаси», — прикидывал Андрей Петрович.
Амаси же, окончательно потерявший контроль над собой, злобно выкрикнул: