— Так что же все-таки там взорвалось?
— Я вас удивлю, господа, — подал голос старший эксперт Службы, капитан Дикой. — Это не просто граната, сие — новейшая разработка наших военных инженеров Новицкого и Федорова!
— И что не так с их гранатой? — нахмурился Голицын.
— Граната нового типа, взрыватель не ударный, а дистанционный, то есть с химическим замедлителем, позволяющим метателю прицелиться для броска. Но есть и недостаток: сама подготовка гранаты к использованию достаточно сложная и без специальной тренировки чревата неприятностями. — Дикой пожевал губами, размышляя, и продолжил: — Думаю, тот, кто бросал гранату и ориентировался на выстрел, как на сигнал, должен был провести ее подготовку к броску заранее, а потом вручную удерживать боек уже взведенным. Рука устала от напряжения, поэтому когда сигнал прозвучал, бросок вышел немного слабее, чем следовало, и граната упала, не долетев.
— Благодарю вас, капитан, — сказал Голицын. — А теперь следующий вопрос, вытекающий из слов эксперта: откуда у террористов новейшая военная разработка?
* * *
Пока сыщики Свиридова выясняли и разнюхивали, кто снабдил террористов оружием и гранатами, Голицын взялся за очухавшегося террориста. Когда порог кабинета перешагнул щуплый паренек в разодранной студенческой куртке и с забинтованной головой, Андрей решил, что взяли не того. Ну, какой из этого доходяги террорист? Однако парень перед ним встал с высоко поднятой головой, а во взгляде подполковник прочитал ту самую фанатичную уверенность в своей правоте, которой всегда опасался. «Бойтесь дураков и фанатиков! — предупреждал на лекциях в Академии Генштаба профессор психологии, полковник Яринцев. — Дурак всегда поступает вопреки логике событий, и потому его невозможно просчитать. А фанатик сам формирует логику событий, считая ее единственно верной и не подлежащей обсуждению. И тому, и другому невозможно ничего доказать, их невозможно переубедить, и остается только попытаться извлечь максимум полезной информации…»
Этим Голицын и решил заняться. Молча указав задержанному на стул, сам сел за стол, раскрыл для вида папку, притворился, что внимательно читает какие-то материалы, временами косясь на парня. Однако тот сидел невозмутимо и глядя прямо перед собой.
— Молчание вам на пользу никак не пойдет, — наконец произнес Андрей. — Расскажите о вашем участии в теракте.
— Это была казнь прихвостня тирана! — неожиданно высоким голосом, высокопарно заявил «студент».
— Знакомые речи, — усмехнулся Голицын. — Эсер?
— Социалист-революционер!..
— Ага. В герои, значит, метишь?
— Ход истории все расставит по своим местам!..
— Надо же, какая риторика, какой пафос!.. — Андрей закрыл папку с громким хлопком.
Парнишка заметно вздрогнул и метнул на него быстрый взгляд. «Да ты боишься, молокосос!.. И правильно, и хорошо. Сейчас мы тебя еще больше напугаем!..»
— Ты думаешь, мы ничего о тебе не знаем? — вкрадчиво начал Андрей. — Напрасно. — Он приоткрыл папку. — Печеночкин Валентин Иванович, одна тысяча восемьсот девяносто пятого года рождения. Студент второго курса юридического факультета Петербургского университета… А знаешь, Печеночкин, у вас ведь ничего не вышло! Убили-то вы не того, в кого целили. То есть вместо того, чтобы стать героями и борцами с самодержавием, вы стали обычными, грязными убийцами неповинных граждан. На твоей совести, Печеночкин, отныне смерть двух отцов семейств, беременной женщины и двух детей шести и девяти лет. А еще несколько человек ты сделал инвалидами на всю жизнь. Ты — мерзкий, кровавый уголовник, студент! Но если ты думаешь, что пойдешь на эшафот, то ошибаешься. Ты сначала сядешь в тюрьму как особо опасный преступник, с отсрочкой исполнения наказания. А твоим сокамерникам мы сообщим, кого именно ты убил. Как думаешь, долго ли ты после этого там сохранишь свое достоинство? Или не в курсе, что уголовники делают с теми, кто убивает детей и беременных женщин?..
По мере того как Голицын расписывал фанатику прелести тюремной жизни, тот на глазах терял гонор и политическую спесь. К концу речи Андрея парнишка совсем сник и вдруг разрыдался в голос!
«Экий ты хлипкий! — брезгливо подумал Голицын. — А еще туда же, в боевики подался, сопляк!..» Он выдержал пятиминутную паузу, дождался, пока рыдания не перешли во всхлипывания, и почти отеческим голосом предложил:
— Давай-ка, парень, все чистосердечно рассказывай. Глядишь, и получишь облегчение приговора. Присяжные тоже люди, они видят, когда человек искренне раскаивается. Начинай!..
И Печеночкин рассказал. Правда, он не знал, кто именно из чиновников военного министерства снабдил группу новейшими гранатами, но то, что это был человек из ведомства генерала Сухомлинова, подтвердил неоднократно. Голицын, конечно, сделал пометку, но понимал, что выявить предателя будет непросто. Да и не епархия это СОВА, на то есть военная контрразведка.
А вот непосредственно по теракту «студент» поведал много интересного — и о составе группы, и об ее вооружении. Но главное — назвал заказчика покушения на градоначальника!
— Григорий Распутин это, — твердо заявил Печеночкин.
— Ты, парень, ничего не путаешь? — жестко уточнил Голицын.
— Как же!.. Мы с командиром нашим, Феликсом Потоцким, к нему на Гороховую раз пять ездили за полгода-то.
— Может, просто попьянствовать, дамочек потискать? — Андрей все еще не мог поверить в такую Гришкину наглость. «Урою гада!.. На ноль помножу!.. Вот же гнида неугомонная!..»
— Ну, поначалу выпивали, конечно, — вспоминал «студент». — Григорий Ефимович очень гостеприимный человек…
— А о деле когда начали разговор?
— Да, считай, сразу после февральских торжеств. Господин Распутин нервный стал какой-то, пил все время, кричал на всех… А Феликсу прямо золотые горы обещал, если градоначальника пристукнем… Извините, убьем.
Голицын был вне себя от ярости и, едва избавившись от раскаявшегося сопляка, вызвал Верещагина и потребовал:
— Олег, из-под земли мне достань этого гада!
— Кого, Андрей Николаевич? — не понял тот.
— Распутина, конечно!
— Опять что-то натворил?
— Натворил! Оказывается, эта сволочь и есть заказчик покушения на Даниила Васильевича!..
* * *
«Святого старца» разыскали в банях братьев Егоровых, что находились в Казачьем переулке и славились среди богатой публики комфортом и небывалой широтой всяческих услуг.
Распутина, совершенно пьяного и разомлевшего под ласковыми руками двух банщиц, одетых как лесные нимфы, буквально сдернули с массажного стола, споро натянули штаны и рубаху, сунули в сапоги и под микитки выволокли из тепла и света в промозглые сумерки. Опомнился от такого обращения Гришка только в автомобиле — видать, холодный воздух разбудил дремавший инстинкт самосохранения, но поздно.