Процитирую высказывание одного из авторитетных и, можно сказать, независимых специалистов — Александра Савелова, штурмана-инструктора с большим летным стажем:
— Десятки крупных аэропортов мира находятся в черте города, и никому не приходит в голову их переносить. Короткая полоса в Иркутске? Не такая она уж и короткая. Кстати, многие газеты ошиблись, написав, что длина ВПП в Иркутске 2700 метров, она — 3100 метров. И это далеко не маленькая полоса. Немногие аэродромы мира могут похвастаться такой полосой… Я бы винил не взлетно-посадочные полосы, а руководителей авиакомпаний и авиачиновников, которые с дурным упорством тащат бэушные западные самолеты в нашу страну — устаревшие морально и устаревшие физически.
Специально выделяю эти слова, поскольку та же самая мысль прозвучала в связи с иркутской катастрофой и в комментариях других специалистов, вызывающих наибольшее доверие.
Правда, «дурное упорство», как выразился Александр Савелов, со стороны упомянутых им руководителей частных авиакомпаний — вовсе не какая-то бессмысленная глупость, а действие абсолютно сознательное и вполне объяснимое.
Им это выгодно — вот в чем секрет! Да хотя какой секрет, если тут все очевидно. Даже по телевизору показали — на картинке, на диаграмме: «бывший в употреблении», а точнее говоря, основательно изношенный западный самолет покупается частной российской компанией по цене в два раза дешевле, чем новый! Да еще 7 процентов из этого получает организатор сделки — тоже хорошо.
Им хорошо! Но не нам — не тем, кому на этих самолетах, которые по существу давно должны быть списаны, приходится с риском для жизни летать. Аэробус А-310, совершавший тот трагический рейс по маршруту Москва — Иркутск, был сдан в экплуатацию еще в 1987 году.
На Западе норма его использования — десять лет, и там он свое отлетал.
А вот в России, куда его взяли в аренду «по дешевке», летал после этого уже девятый год!
При капитализме, мы теперь достаточно убедились, в полном смысле все на продажу. Вот и соревновались газеты и телевидение, обсуждая тему «компенсаций» семьям погибших, в муссировании вопроса: сколько стоит человеческая жизнь? Да ведь она бесценна!
И самое главное: когда же с этим будет покончено?
Можно поставить вопрос и по-другому, учитывая, что наша собственная авиапромышленность за годы «реформ» почти угроблена: когда в России появятся хорошие самолеты?
Но уже упомянутый министр транспорта России И. Левитин довольно спокойно отвечает, что «данный вопрос не имеет ответа».
Почему? Оказывается, министр не знает, когда будут найдены средства для развития отечественного самолетостроения. А пока, говорит, «необходимо отменить все пошлины на ввозимые новые самолеты, чтобы прекратить поступление в Россию машин, много лет бывших в употреблении».
И одновременно, добавим мы, — поставить крест на отечественном авиапроме…
* * *
Наша советская авиация была одной из самых надежных и безопасных в мире. Сегодня даже не приводится официальных данных для сравнения, насколько возросло у нас число авиакрушений за последние годы по сравнению с временем советским. Но и без таких данных всем ясно, что количество авиакатастроф увеличилось просто-таки катастрофически. И это стало одним из жутких признаков времени!
В предисловии к недавно вышедшей книге бесед со мной, озаглавленной «Последний срок: диалоги о России», Валентин Распутин написал, характеризуя минувшие десять лет: «В это десятилетие на земле и под землей пылали пожары, большие реки и малые ручьи с небывалым бешенством выбрасывались из берегов и шли на приступ человеческих поселений на севере и юге, на западе и востоке, урожаи сменялись недородом, каленые зимы вползали в неотапливаемые квартиры, падали самолеты…»
Это опять я выделил последние слова. Но у него, у Валентина Григорьевича, так оно и есть — под конец, как заключительный аккорд печального списка бед и с многоточием. А ведь не мог же он знать тогда, когда писал, что по нему это ударит: «падали самолеты…»
На семидесятом, юбилейном, году жизни одного из самых добрых и сердечных русских писателей — такой удар. За что?
И за что такое горе еще 124 семьям России?
Поклонимся памяти всех невинно убиенных. Склоним головы перед светлой памятью Маши — талантливого музыканта и музыковеда Марии Валентиновны Распутиной.
В начале октября 2011 года на мой редакционный стол легло вот такое письмо:
«Редакции газеты «Правда»
от Легкой Тамары Яковлевны,
Челябинская область, пос. Нижний Уфалей
Здравствуйте!
Мне 65 лет. Читала вашу газету, а вернее — НАШУ, понятную, переживающую за будущее такой когда-то сильной державы. Живем и видим полный развал этой мощи, а главное — не видно никаких перспектив для рабочего народа и страны, создателя этой былой мощи. Прихватизировали страну, оболванили народ (и ведь удалось пока), вышибли из жизни целое поколение, обеспечив наркотиками, алкоголем, распутством, потерей морали, внедрив звериные законы отношений в обществе.
Спасибо за правду, которую несете через газету, ростки будут. Но сколько за эти 20 лет потеряно и вывезено природных богатств и сколько еще будет вывезено за пределы страны! А алчной власти все мало. Цель одна — грабить, грабить, грабить. Зеленые бумажки затмили разум власти.
Этой власти я заявила протест, и, когда вы получите это письмо, меня не будет уже в живых. Устала быть подопытным кроликом в руках власти, не хочу видеть этот произвол, дышать одним воздухом с этими ворами, преступниками, продажными тварями. Я боролась, но мафия, как говорят, бессмертна.
Проиграла физически, но ухожу из жизни, чтобы показать, как они ничтожны и преступны в своей звериной алчности. Физически можно уничтожить все, но это не означает полную победу над человеком. Их ждет суд, я верю в это.
Желаю вам успешной борьбы за права человека, которые наш народ так бездарно потерял.
Т. Легкая».
* * *
Неужели она решилась на это, и, когда мы прочли написанные ею две странички из конверта, ее уже не было в живых?..
Да, как ни горько, но это так. Сразу же я позвонил в редакцию газеты челябинских коммунистов «Патриот Южного Урала», и ее редактор Виктор Владимирович Попов сообщил: «16 сентября на площади в центре города Верхний Уфалей, перед зданием администрации, произошло самосожжение. И это была она, Легкая Тамара Яковлевна…»
Что же удалось выяснить? Какой человек покончил с собой? И что стало последней каплей, переполнившей чашу терпения этого человека?
Товарищи из челябинской газеты побывали на месте, и люди, хорошо знавшие Тамару Яковлевну, рассказали следующее.
Евгений Федорович Легкий, муж погибшей, 70 лет: