– Не успел поход начаться, а мы уже с трофеями.
– Цыц! – рявкнул десятник. – Чему радуетесь? Не татарское то добро – русская кровь на нем!
Вернулись в лагерь молча. Костя встретил приветливо.
– Вернул оружие свое?
– Вернул, спасибо.
– А обидчиков нашли?
– Висят уже, – пробасил десятник.
– Сами выбрали свой конец.
– Ну что, Михаил, теперь мы квиты. Долг платежом красен. С нами не хочешь ли?
– Куда?
– В поход на Казань. Великий князь Московский под свою руку воинство собирает.
– Не мое это, прости.
Костя усмехнулся.
– Каждому – свое.
Судьба уже трижды сводила Михаила и Константина. Михаил задумывался об этом, лежа на палубе ушкуя.
– Кончай отдыхать!
Это Павел. После выхода из затона какое-то время они шли под парусом, но постепенно ветер стих. Парус пришлось опустить. С непривычки Мишаня стер кожу с ладоней почти до крови. Пеньковые веревки были грубыми, с узлами.
– К берегу пристанем – будем ветра ждать, или на веслах попробуем?
– Попробуем – вдруг ветра долго не будет? Не век же здесь сидеть?
Мишаня устроился на носу, Павел так и стоял за рулевым веслом. Но как Мишаня ни старался, продвигать тяжелый ушкуй не получалось. Гребок – и ушкуй на локоть продвигается вперед, да пока весла Мишаня переложит, течением ушкуй на аршин назад относит. Для хода хотя бы четверо нужны.
Они пристали к берегу. Павел послюнявил палец, посмотрел на облака.
– К вечеру ветер будет, и очень сильный. Да как бы еще и не с дождем.
Трудная ходка выдалась. Времени в пути много потеряли, а даже до Котельнича не добрались. Да и где он, этот Котельнич, Миша даже не представлял.
– Павел, до Котельнича далеко?
Кормчий осмотрел берега.
– Должон быть вот за тем поворотом.
– Вот что, Павел. Схожу я в город, может быть – гребцов найду.
– А платить-то есть чем? То-то и оно.
– Товаром рассчитаюсь, или вон – топорами.
Мишаня ушел в город.
Помощь нашлась раньше.
За поворотом, когда уже вдали показались городские стены, Мишаня увидел на берегу рыбаков, чинивших лодку.
– Бог в помощь!
– Спасибо.
– Не поможете? Гребцы нужны – ушкуй до Хлынова догнать.
– А свои куда делись?
– Разбойники посекли.
Рыбаки глянули на Мишаню жалостливо.
– Мы бы со всем своим почтением, однако же семьи кормить надо.
– Да я же не за так. Денег, честно скажу, нет. Но могу топоры хорошие дать или тканей.
Обмен мужиков заинтересовал.
– А сколь дашь?
– Два топора. Отличные, новгородской работы.
Мужики почесали в затылках, посовещались.
– Сколько гребцов надо?
– Четверо.
– Ладно, договорились – веди.
Четверо рыбаков с мозолистыми от весел руками пошли за Михаилом. А дальше уже проще. Рыбаки поплевали на ладони и мощными взмахами весел погнали ушкуй к Хлынову.
Показались и постепенно остались позади рыбаки с лодкой и сетями. Прошли Котельнич.
– Все, баста, отдохнуть треба!
Ушкуй подогнали к берегу. Один из рыбаков всмотрелся в тучи на горизонте.
– Буря будет – с молоньей и дождем. Помяни мое слово – скоро. Эх, не успели до заката к Хлынову подойти.
– Тогда давайте наляжем.
Рыбаки снова взялись за весла.
Вскоре гладкая поверхность реки покрылась рябью, поднялся боковой ветер.
Рыбаки дружно встали и начали поднимать парус. Скорость возросла, но кормчему приходилось туго: чтобы двигаться вперед, ушкуй приходилось вести галсами – вроде ломаной линии. И лишь когда прошли крутой поворот реки, ветер стал дуть в корму. Тучи сзади тоже надвигались быстро, вдали погромыхивало.
– Давайте-ка, ребята, наляжем!
Передохнувшие рыбаки уселись на весла. Кораблик пошел заметно быстрее. Ветер усиливался и из ровного перешел почти в шквалистый.
Рыбаки бросили грести, ход и так был великолепный. У носа вскипали белые буруны, брызги падали на палубу.
– Глядите – дождь!
И в самом деле, было видно, как из темной тучи сплошной стеной лил дождь. Ливень приближался медленно – все-таки ветром ушкуй гнало сильно. Теперь все с тревогой поглядывали на парус – выдержит ли?
Вдали показались стены Хлынова. Но наступал вечер, стало темнеть. Сверху закапали редкие крупные капли.
– Все, шабаш! Пора судно на прикол ставить.
Мишаня чуть не заругался. Город-то вон он! Однако рыбаки дело свое знали. Опустили парус, мощными гребками загнали ушкуй в небольшую заводь, в которой кораблик даже не весь поместился. Добрая четверть корпуса торчала в самой реке.
– Суши весла!
Рыбаки уложили весла на палубу, накрылись холстиной. И тут ливануло! Дождь обрушился стеной. Ливень был такой, что в трех шагах ничего не было видно.
Михаил вмиг промок.
Да, верно рыбаки сделали. Мимо, по стремнине, несло чью-то ладью с разорванным парусом. Гребцы отчаянно пытались направить ее к берегу, в укрытие, однако шквалистый ветер отжимал суденышко к чужому берегу.
– Припоздали ребята! – едва расслышал Мишаня.
Он уселся на корме рядом с Павлом. Ударил раскат грома – все втянули головы в плечи; затем глаза ослепило вспышкой молнии. Она ушла в землю совсем недалеко. А уж потом по палубе застучали градины.
Шел град недолго, но после него похолодало.
Шквал ветра с градом унесся дальше, ливень прекратился.
Выбравшись из-под укрывавшей их холстины, ушкуйники и рыбаки увидели, что на палубе град лежал сплошным покровом в ладонь толщиной.
– Повезло, что ушкуй в заводь поставили да парус вовремя убрали, иначе – быть беде, – сказал Павел.
Пришлось всем ночевать на ушкуе.
Поскольку костер было не развести – ведь все вокруг сырое – и сухостой и валежник, все продрогли. И, едва рассвело, рыбаки сели на весла.
– Погреемся, ребята!
Мощными рывками они погнали ушкуй к Хлынову.
– Вот спасибо, мужики, даже не знаю, что бы я без вас делал.
Мишаня отдал рыбакам два топора и сверх того – моток веревки, что приглянулся старшему. Он был рад, что все закончилось относительно благополучно. Да, люди убиты, но не он тому виной.