— Конечно, то, что особенно требует осуждения относительно этого режима, — это то, как он исказил историю. Они, например, критикуют эстонских и латвийских ветеранов за сотрудничество с фашизмом. Зато замалчивают тот факт, что среди всех народов бывшего Советского Союза именно россияне больше всего сотрудничали с фашистами. Также молчат о другой части истории, которая начинается с декабристов через Герцена к Ахматовой, Мандельштама и диссидентов XX века. Каждый, даже небольшой городок в Германии имеет улицу Вилли Брандта, но его «партнеры» и единомышленники в России абсолютно забыты. Российская власть не помнит о героях, которые выступили против вторжения танков СССР в Чехословакию. Зато они заняты отбеливанием Сталина и оправданием пакта Молотова — Риббентропа. Нельзя позволять Кремлю красть русскую историю!
— Насколько целесообразным для Украины является поиск новой коалиции? Ведь путь Европы теперь является усложненным, а России — фатальным. Возможно, есть смысл создать новый межгосударственный союз, который включал бы таких изгнанников, как Турция и Иран?
— Я не думаю, что может сложиться какой-то другой выгодный союз, кроме ЕС. Американцы попробовали поддержать идею ГУАМ, но она, в конечном итоге, не сработала. Я делаю акцент на том, что украинский успех на внешнеполитической ниве невозможен без внутриполитического порядка. Пока Украина не станет мощной экономикой, страной с налаженной системой государственного управления, у нее не будет шанса хорошо зарекомендовать себя на мировой арене.
С другой стороны, на прошлой неделе для веб-сайта The Economist я написал статью, в которой отметил, что госпожа Эштон (Верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики и политики безопасности Кэтрин Эштон. — Прим. «Дня») должна направить усилия ЕС именно на Украину. Возможно, — еще на Молдову и Беларусь. Именно здесь нужно создавать новые представительства, проводить очень активную политику, чтобы приблизить этот регион к ЕС.
— Если в России закончатся нефть и газ, в Украине исчезнут те проблемы, которые мы сейчас имеем?
— Нет. Нефть и газ — это не фатальность. У Норвегии есть и нефть, и газ, но эта страна — демократия. Так же в США. У России были замечательные возможности, этому способствовали как внешние, так и внутренние факторы. Но эти возможности были потеряны.
— Я — гражданин Чешской Республики. Вашу книгу я читал на чешском языке. Не кажется ли вам, что в странах прежнего социализма людям не хватает чувства ответственности за то, что было? Немцев мы мучаем уже 65 лет. А если поставить вопрос, кто этот коммунизм построил, люди его даже не принимают. Речь идет не только о членах партии, а в целом — о генерации. Только плачут, что пенсия низкая.
— Вопрос ответственности действительно является очень важным. Германия установила очень высокую моральную планку в переосмыслении своего прошлого. А советская империя, хоть и распалась, но по-другому. И если немцам об их истории врали на протяжении 14 лет (пока фашисты были при власти), то людям в бывшем социалистическом лагере врали целыми десятилетиями. Но если проанализировать историографию и сравнить с той, какой она была в 1989 году, то мы увидим значительное продвижение. Вот лишь один поразительный пример: примирение между Польшей и Украиной. Или примирение между поляками и литовцами.
Я не демонизирую Россию, я демонизирую чекистский режим, который там правит, поскольку они презирают мир, своих собственных граждан, крадут страну у своего собственного народа. Когда Путин в День чекиста поднимает тост за Андропова, за КГБ, то можете ли вы себе представить премьер-министра Германии, который поднимает тост за гестапо? Я хотел бы видеть Россию страной, которую уважают ее соседи, которой восхищаются, а не боятся.
— Чем вы объясняете вялую реакцию Запада на российско-грузинский конфликт?
— То, как Запад отреагировал на войну в Грузии, было абсолютно скандальным и недопустимым. Когда я писал свою книгу, я предполагал, что такая ситуация возможна. И предупредить ее было одним из моих заданий. Первую версию книги я написал в сентябре 2007 года, а первое издание появилось в марте 2008 года, за несколько месяцев до конфликта в Грузии. После Бухарестского саммита Путин фактически получил «зеленый свет» для своих намерений. Он их осуществил, и реакция Запада оказалась очень слабой. Мы не смогли также сдержать саморазрушительные тенденции в действиях Саакашвили. После этого конфликта можно сделать единственное оптимистичное замечание: экономика Грузии выжила, и она даже росла в течение последнего года — вторая в Европе после Польши. Господин Саакашвили продолжает проводить политические и экономические реформы. И мне кажется, что через два года он все-таки получит углубленное соглашение о зоне свободной торговли с ЕС, к которой он стремится.
— Не считаете ли вы, что нынешний курс модернизации в России похож на курс «перестройки» Горбачева, и не является ли для вас это признаком возможного падения чекистов?
— Если проанализировать слова ближайшего окружения Медведева, включая Игоря Юргенса и остальных прогрессивных людей, то они говорят о борьбе с коррупцией, необходимости модернизировать экономику. Но я не вижу механизма для радикальных изменений. Боюсь, что эта система мягко авторитарного капитализма, базированного на частных связях, является более живучей, чем советская. Потому что если речь идет о радикальных изменениях, то для начала тем, кто наверху, нужно задать жесткие вопросы: почему было убито столько людей и куда делись все деньги?
Заставив Украину не подписывать договор об ассоциации с Европейским Союзом, Россия выиграла битву, но войну она проигрывает. Такое мнение высказал обозреватель британского еженедельника The Economist Эдвард Лукас. По его словам, победам России не хватает настоящей ценности, так как они не такие устойчивые, как, например, победы китайцев.
В интервью DELFI Лукас подчеркнул, что пример с Украиной будет хорошим уроком Европейскому Союзу, где о «Восточном партнерстве» иногда говорилось в контексте сотрудничества с Россией.
— Решение Украины не подписывать договор об ассоциации и свободной торговле считается третьей важной победой России в международных отношениях: первая — предоставление убежища Эдварду Сноудену, вторая — случай с Сирией. Согласны ли вы с такой оценкой?
— Да, я бы назвал небольшой победой, но я думаю, что у всех этих достижений России нет настоящей ценности, они имеют только символическое значение, и это немного искажает реальность. Например, Евразийский Таможенный союз на самом деле даже не действует как таможенный союз. Россия не развивается, Украина тоже остановилась на этом пути из-за влияния России.
Это очень отличает ее от Китая, который влияет в Африке и Латинской Америке. Там я вижу действительно современных политиков. Поэтому, когда мы говорим о достижениях Китая, это настоящие достижения, а достижения России в основном символические. Думаю, что это плохо, но это надо оценить.