— Могила еще ничего! — подавали реплику другие. — А вот если кратковременная смерть, а затем «радостное» воскрешение под японским флагом! — это уже будет куда похуже!
Поэтому известие о предстоящем выходе в море вызвало не энтузиазм, а чувство облегчения. Необходимость этого выхода была очевидна для всех без исключения моряков эскадры.
* * *
Вечером, накануне выхода эскадры в море, Андрей Петрович, преодолев терзавшее его душу чувство неловкости, обратился к командиру крейсера, только что вернувшегося с «Аскольда», на котором начальник отряда крейсеров контр-адмирал Рейценштейн провел совещание подчиненных ему командиров.
— Михаил Федорович, я, конечно, понимаю всю бестактность своей просьбы, но мне, поверьте, крайне необходимо сегодня, а точнее, прямо сейчас, покинуть корабль хотя бы на несколько часов.
Однако тот ничуть не удивился, вроде бы несовместимой, с точки зрения Морского устава, просьбе своего ближайшего помощника, да еще перед выходом корабля в море.
— Я прекрасно понимаю вас, Андрей Петрович. И хотя «Монголия» выходит в море вместе с эскадрой, тем не менее всякое может случиться — война есть война… Поэтому распорядитесь спустить ялик на воду и отправляйтесь на госпитальное судно прямо сейчас же.
Андрей Петрович молча, с глубокой признательностью, крепко пожал ему руку.
— Только прошу вас, — задержав его руку в своей, заметил командир, — вернуться на «Новик» хотя бы до рассвета.
— Об этом могли бы и не напоминать, Михаил Федорович! — с долей укоризны ответил Андрей Петрович. — Для нас с Марией Ивановной это и так царский подарок!
— Кстати, передайте ей привет от меня. Всякое может случиться, — пояснил тот. — Это так, на всякий случай…
* * *
Ночь перед рассветом была тихая, жаркая, но не душная, благодаря слабому ветерку, тянувшему с севера.
— Ну что, Андрей Петрович, подходит время выхода в море. Рейценштейн на совещании командиров крейсеров предписал всем, невзирая на обстоятельства, прорываться во Владивосток, считая возвращение в Порт-Артур смертельно опасным.
У того радостно заблестели глаза.
— Мы выходим первыми, — продолжил командир, — чтобы возглавить тралящий караван, — и, заметив немой вопрос в глазах старшего офицера, пояснил: — Командующий опасается, что командир этого каравана может вывести его невесть куда, а посему поручил нам определять его курс, так как у нас есть опытный штурман, проверенный в неоднократных выходах крейсера в море.
Тот передернул плечами:
— Получается, что мы пойдем первыми через минные поля?!
— Не совсем так, Андрей Петрович. Впереди «Новика» пойдет бот с тралом. А чтобы, по мере возможности, ввести неприятеля в заблуждение, мы поведем тралящий караван, очищающий от мин путь эскадре, по новому направлению, отличному от того курса, которым она выходила в море 10 июня. Помните? — Тот утвердительно кивнул головой. — Теперь же прямо с внешнего рейда мы пойдем почти вдоль восточного берега Ляотешаня и таким образом выйдем на чистую воду через собственные минные заграждения, окружающие мыс с маяком.
Морской устав не указывает старшему офицеру определенного места в бою, то есть предполагалось, что он должен быть везде, где потребуется его присутствие. Поэтому Андрей Петрович решил находиться на верхнем переднем мостике, где его можно было увидеть с любого места верхней палубы, а значит, и позвать в случае надобности. К тому же оттуда он и сам мог видеть почти весь крейсер и определять каждое попадание в него неприятельского снаряда, а значит, даже без вызова поспешить к месту, потерпевшему поражение. В то время как командир будет управлять кораблем из бронированной боевой рубки.
На востоке, в утренней дымке, смутно виднелся отряд японских крейсеров, который начал спешно отходить к востоку с выходом русских кораблей из гавани Порт-Артура.
— «Цесаревич» поднял сигнал: «Приготовиться к бою», — напряженным голосом доложил сигнальщик.
Шульц, сняв фуражку, широко перекрестился.
Затем с флагмана последовал новый сигнал: «Флот извещается, что государь император приказал идти во Владивосток», который был встречен с нескрываемым одобрением. На верхней палубе крейсера то тут, то там раздавались голоса:
— Давно бы так!
— Молодчина Витгефт!
— Нет отступлению!
* * *
Наконец в 10 часов 30 минут отпустили тралящий караван, который пошел в Порт-Артур под охраной канонерок и второго отряда миноносцев, не имевших достаточных запасов угля и воды для перехода во Владивосток. Командовавший им младший флагман поднял сигнал: «Бог в помощь! Прощайте!»
И когда канонерская лодка «Отважный» с этим сигналом проходила мимо кораблей эскадры, все их команды, высыпав наверх, махали фуражками и бескозырками. У каждого моряка на сердце была та же мысль: «Прощайте!» И никто из них даже не мог допустить того, чтобы сказать: «До свидания!»…
Впереди эскадры шел «Новик» с первым отрядом миноносцев, затем следовали броненосцы с «Цесаревичем» в голове их колонны и, наконец, крейсера. А за ними усиленно дымила трубой — дай бог, не отстать! — «Монголия» с большими красными крестами по бортам.
Погода благоприятствовала. С востока и с северо-востока находил легкий, низовой туман. Артур вовсе скрылся из виду, а ближний берег чуть виднелся во мгле.
Однако через некоторое время после поворота эскадры на юго-восток, правее ее курса, очень далеко, обрисовались силуэты одного броненосного и трех легких японских крейсеров, а левее угадывались еще какие-то большие корабли, сопровождаемые отрядами миноносцев.
Неожиданно на «Цесаревиче» подняли флаг «К» («Како»), что означало: «Не могу управляться». Стало быть, обнаружилось повреждение. Все корабли застопорили машины. Стали ждать, когда на нем устранят неисправность… Тем временем японские отряды спешили выполнить свой маневр по соединению всех сил воедино.
Наконец флагман поднял сигнал: «Иметь ход 13 узлов». Однако через некоторое время броненосец «Победа», тоже подняв флаг «К», вышел из строя. Опять задержка. А неприятель уже соединился, построился в боевой порядок, и в 12 часов 22 минуты раздались первые выстрелы с русских головных броненосцев, двигавшихся черепашьим ходом.
— И это боевая эскадра! Цвет русского флота!.. — сжимая кулаки, задыхаясь от бешенства, не говорил, а рычал старший артиллерийский офицер лейтенант Штер на мостике «Новика».
И Андрей Петрович не смог сделать ему положенного по его хлопотливой должности замечания — у него самого к горлу подступали слезы бессильной ярости.
Сновавшие далеко впереди по курсу эскадры японские миноносцы вызвали подозрение командира «Новика».
— Как бы, ненароком, не набросали плавающих мин, — забеспокоился он.
— Маловероятно, конечно, Михаил Федорович, — уж очень неэффективно, — заметил Андрей Петрович. — Однако от японцев можно ожидать любого коварства, учитывая их нападение на эскадру, стоящую на внешнем рейде Порт-Артура, без объявления войны. А посему надо бы, полагаю, известить флагмана о возможной опасности.