«Дорогой Олег!
Сейчас ты очень далеко отсюда, далеко от меня, но мне хочется думать, что ты помнишь о Прекрасной Испанке.
Мне очень многое хочется сказать, но сейчас не до того, хоть и понимаю, что это последнее письмо к тебе. Не до того!
Помнишь, я сказала однажды, еще в Панаме, что не видела тебя в своих снах? Я воспринимала тебя как некий отвлеченный образ, как тепло, как свет, как добрую силу.
И лишь теперь, ступив на землю Франции, я впервые увидела тебя в своих… не знаю, как и сказать… видениях, что ли?
Первое было весьма туманным, и я сказала тебе о нем, открыв немногое, а большего мне и понять-то не удалось. И вот ты встретил своих друзей!
А теперь о главном. Твоя жена, Елена Мелиссина, совершенно случайно оказалась в нашем времени. Не пугайся!
Она жива и здорова. Ничего страшного не произошло, просто твоя Елена поступила весьма опрометчиво и неосторожно, отчего осталась в одном времени с тобой.
Если ты точно следовал моим напутствиям, то зеленый луч ты увидел на берегу острова Сардиния. Была сильная буря, да?
Та самая буря, которая выбросила турецкий корабль с названием «Молния» на рифы у необитаемого острова Монте-Смеральда. На этом корабле находилась твоя жена.
Сейчас она на острове, и ей грозит опасность. Слушай внимательно! Тебе нужно отплыть на рассвете, не раньше, но и не позже. Тогда всё сойдется как надо. Как раз и ветер переменится, задует с северо-запада.
Что будет дальше, я не знаю. Я даже совсем не уверена, что виденное мною соответствует действительности. Возможно, что ты сейчас не на корабле… Нет, раньше я никогда не ошибалась!
Ну вот, я начинаю саму себя успокаивать, что всё будет хорошо!
Помнишь, как ты сказал мне однажды? «Всё будет хорошо, и даже лучше!»
Повтори эти слова. Верь мне. И ты убедишься, что всё будет именно так, как я сказала.
Навеки твоя Флора».
Вздохнув, Олег позволил письму скрутиться.
Откинувшись в кресле, он стал бездумно смотреть за окно, где пронзительно-синие сумерки наливались чернотой ночи.
Елена здесь. Новость не поразила его. Прекрасно зная характерец Алёнки, можно было ожидать чего-то подобного.
Да и время… Когда его забросило ко временам Моргана, обрекая на разбойные подвиги, там шел 2012 год.
А Шурка с Яром и Паха с Жекой попали сюда из 2014-го! Два года его не было рядом с прекрасной Мелиссиной.
А долготерпением его возлюбленная не страдает. Это только звучит мило – Алёнка. Так и видится робкое, красивое, слабое создание… Ага! Щаз-з!
Не дай вам Бог вывести из себя робкую Алёнку! Недаром она и замуж не шла ни за кого, не желая жить со слабаком.
Сухов усмехнулся. Сама по себе женитьба уже статусна, коли невесту зовут Елена Мелиссина!
Можно гордиться собой и щеки надувать.
Упруго поднявшись, Олег развернул карту Сардинии, прижав углы чернильницей, песочными часами, пистолетом и бутылкой-луковицей, в которой плескался недопитый ром.
Монте-Смеральда…
Вот он, клочок суши, окруженный водой, близко к южному побережью Сардинии.
Слава Богу, ветер переменится, если верить Флоре… Верить!
Как будто она хоть раз обманывала его или ошибалась в своих пророчествах. Олег вздохнул. Прекрасная Испанка…
Флора реально была прекрасна. Прелестна и очаровательна. И, похоже, влюблена в него.
Это хорошо, что он не домогался ее, иначе не быть между ними тех дружеских, доверительных отношений, что сложились как бы сами собой.
Жаль, конечно, и ревность дает о себе знать. А то как же… Какой-то там д’Эбервиль будет тискать его Флору!
Да нет, всё правильно, всё совершенно верно и справедливо. Может, Флора и познала бы с ним минуты блаженства, но женщине нужно нечто иное – годы тихого счастья.
Олегар де Монтиньи не мог дать этого Прекрасной Испанке. Так что пусть будет счастлива графиня д’Эбервиль…
Тут в двери деликатно постучали, и в каюту заглянул Паха Лобов.
– Привет, сиятельный! – расплылся он в улыбке. – Там оленинка дожаривается, Илайджа приволок с охоты. Народ ждет капитана – и бочонок сам-знаешь-с-чем!
– Иду, – хмыкнул Сухов. – Бочонок им…
– Ёш-моё! – послышался радостный голос Быкова. – А как же! Надо ж спрыснуть радость! За победу, да не выпить? Нехорошо! Да и помянуть не мешало бы… Ярослав показался на пороге.
– Чего такой задумчивый?
– Я сегодня видел зеленый луч, – спокойно сообщил Олег.
Быков вздрогнул.
– И?..
– Елена здесь. На острове Монте-Смеральда. Полдня пути отсюда. Отплываем на рассвете, когда ветер переменится.
Ночь в башне-нураге прошла спокойно. Только Фейруза частенько просыпалась, нарушая чуткий сон Елены, но под утро все устали бояться и более-менее выспались.
Погода, словно извиняясь за вчерашнее, приближалась к идеальной – было тепло, но не жарко, ветерок завевал игриво, море невинно голубело.
Женщины сразу, едва протерев глаза, впряглись в работу. Надо было и дров собрать, и воды принести, и лепешек напечь.
Абдулкерим еще на рассвете ушел на промысел, но, будет ли мясо на обед, неясно, а вот муки было в достатке. Чего ж теряться?
Мелиссина, отряхнув руки, покинула женское общество. Зосту патрикию учили многому, но только не стряпне.
Миновав заросли кустарника, Елена вышла к импровизированному укреплению – на краю обрыва врастали в землю здоровенные глыбы, походившие на зубцы, что окаймляют крепостную стену.
Как раз между ними и устанавливали пранги – те же фальконеты, только по-турецки.
Три пушчонки поставили на вертлюги, а еще парочку – на массивные лафеты. Благо досок и брусьев хватало.
Турки, блестя мокрыми спинами, сосредоточенно долбили и копали щебнистую землю, громоздя невысокий бруствер.
Каравулык вертелся рядом, сильно озабоченный, изредка покрикивая да подгоняя нерадивых.
Интересно, подумала Мелиссина, надолго ли хватит его авторитета?
Пока главный евнух является для турок, спасшихся при крушении, властью, представителем самого падишаха, сохраняется дисциплина, держится порядок.
Но стоит ему дать слабину, как всё пойдет в разлад и развал, а сплоченный отряд обратится в толпу, что равносильно гибели.
– Гуляешь? – осклабился Каравулык.