Специалисты предлагали не восстанавливать Сталинград, поскольку дешевле было построить новый город километров на 10 выше по Волге, а на месте бывшего города сделать музей под открытым небом. Но Сталин приказал восстановить город любой ценой. И уже в марте 1943 года начались восстановительные работы. Сюда были брошены лучшие архитекторы страны.

Казалось бы, на месте полностью разрушенного Сталинграда можно было, восстановив отдельные наиболее значимые или менее пострадавшие здания, создавать некий идеальный город будущего. Но советская архитектурная мысль была к тому времени уже бесплодна. В результате современный Сталинград представляет собой некое хаотичное, неорганизованное в архитектурном отношении пространство, в котором памятники и здания, связанные со Сталинградской битвой, не играют никакой организующей роли. К тому же город, вытянувшийся вдоль Волги более чем на 100 км, соединяет всего одна сквозная шоссейная дорога.

Сегодня имя Сталина хотят вернуть городу на Волге, а часть местного населения выступает против открытия мемориала в память о погибших немецких солдатах. Это вполне закономерно. Поклонники генералиссимуса не разучились и 60 лет спустя ненавидеть былых противников. Переименовать Волгоград в Сталинград – это все равно, как если бы Карл-Маркс-штадт в бывшей ГДР переименовали бы не в исконный Хемниц, а в какой-нибудь Гитлерсбург. Если уж и переименовывать Волгоград, то в исконный Царицын, а не увековечивать на карте имя тирана и палача, виновного во многих преступлениях против человечества.

Потери сторон в Сталинградской битве

Для того, чтобы определить потери сторон в ходе Сталинградской битвы, надо прежде всего определиться с общей величиной потерь сторон в годы Второй мировой войны.

Поскольку официальная оценка безвозвратных потерь Красной Армии в годы Великой Отечественной войны в 8 668 400 погибших и умерших является явно приуменьшенной, для альтернативной оценки мы использовали более высокие цифры безвозвратных потерь Красной Армии, чем названы в сборнике «Гриф секретности снят».

Так, авторы этого сборника определяют потери Советских Вооруженных Сил в 1942 году убитыми и пропавшими без вести в 2 888 837.

Между тем, значительно более высокая величина безвозвратных потерь Красной Армии за 1942 год приводится Д. А. Волкогоновым – 5 888 236 человек, по его утверждению – «результат долгих подсчетов по документам».

Эта цифра в 2,04 раза превосходит цифру, данную в книге «Гриф секретности снят», причем, судя по всему, в нее не включены небоевые потери, но включены и умершие от ран. При аналогичном помесячном учете безвозвратных потерь вермахта умершие от ран включены.

Скорее всего, подсчет безвозвратных потерь за 1942 год был сделан в начале 1943 года. Д. А. Волкогонов приводит разбивку потерь по месяцам.

Для сравнения у нас имеется помесячная динамика потерь Красной Армии пораженными в боях за период с июля 1941 года по апрель 1945 года включительно. Соответствующий график воспроизведен в книге бывшего начальника Главного военносанитарного управления Красной Армии Е. И. Смирнова «Война и военная медицина.

Помесячные данные за 1942 год о потерях Советских Вооруженных Сил приведены в таблице:

Таблица. Потери Красной Армии в 1942 году

Здесь следует отметить, что в показатель «пораженные в боях» входят раненые, контуженные, обожженные и обмороженные. А в показатель «раненые», чаще всего используемый в статистике, обычно включаются только раненые и контуженные. Доля раненых и контуженных среди пораженных в боях для Красной Армии в годы Великой Отечественной войны составляет 96,9 процента. Поэтому без большой погрешности можно относить показатели для раненых ко всем пораженным в боях и наоборот.

Еще до публикации этих данных Д. А. Волкогонов пытался оценить советские потери в Великой Отечественной войне, причем тогда он уже, скорее всего, располагал приведенными выше данными о безвозвратных потерях Красной Армии в 1942 году. По мнению Волкогонова, «число погибших военнослужащих, партизан, подпольщиков, мирных граждан в годы Великой Отечественной войны колеблется, видимо, в пределах 26–27 млн. человек, из них более 10 млн пали на поле боя и погибли в плену. Особенно трагична судьба тех, кто входил в состав первого стратегического эшелона (и основной массы стратегических резервов), кто вынес главные тяготы войны в 1941 году. Основная, прежде всего кадровая, часть личного состава соединений и объединений этого эшелона сложила головы, а около 3 млн. военнослужащих оказались в плену. Немногим меньше были наши потери и в 1942 году».

Вероятно, Волкогонов имел пред собой также данные о числе советских пленных по годам, опубликованные американским историком Александром Даллином (о них – чуть ниже). Там число пленных в 1941 году определяется в 3 355 тыс. человек. Вероятно, Волкогонов округлил эту цифру до 3 млн. В 1942 году число пленных, по А. Даллину, использовавшего материалы ОКВ, составило 1 653 тыс. человек. Вероятно, Волкогонов вычел эту величину из своих данных о безвозвратных потерях 1942 года, получив число убитых и умерших в 4 235 тыс. Не исключено, что он счел, что в 1941 году среднемесячный уровень потерь убитыми был примерно таким же, как и в 1942 году, и тогда потери 1941 года убитыми оценил примерно в половину от потерь 1942 года, т. е. в 2,1 млн. человек. Не исключено, что Волкогонов решил, что начиная 1943 года Красная Армия стала воевать лучше, среднемесячные потери убитыми сократились вдвое по сравнению с уровнем 1942 года. Тогда в 1943 и в 1944 годах ежегодные потери он мог оценить в 2,1 млн. человек убитыми и умершими, а в 1945 году – примерно в 700 тыс. человек. Тогда общие потери Красной Армии убитыми и умершими, без умерших в плену, Волкогонов мог оценить в 11,2 млн. человек, а число умерших пленных А. Даллин оценивал в 3,3 млн. человек. Тогда общие потери Красной Армии убитыми и умершими Волкогонов мог оценить в 14,5 млн. человек, что было больше 10 млн., но меньше 15 млн. В точности этой цифры исследователь, вероятно, не был уверен, поэтому и написал осторожно: «более 10 млн.» (но не более 15 млн., а когда пишут «более 10 млн.», подразумевается, что эта величина все-таки меньше 15 млн.).

Сравнение данных таблицы позволяет сделать вывод, что данные Д. А. Волкогонова существенно занижают истинный размер безвозвратных потерь. Так, в мае 1942 года безвозвратные потери советских войск будто бы составили лишь 422 тыс. и даже уменьшились по сравнению с апрельскими на 13 тыс. человек. Между тем, именно в мае германские войска пленили около 150 тыс. красноармейцев на Керченском полуострове и около 240 тыс. – в районе Харькова. В апреле же советские потери пленными были незначительными (наибольшее их число – порядка 5 тыс. человек, было взято при ликвидации группы генерала М. Г. Ефремова в районе Вязьмы). Получается, что в мае потери убитыми и умершими от ран, болезней и несчастных случаев не превышали 32 тыс. человек, а в апреле достигали почти 430 тыс., и это при том, что показатель числа пораженных в боях с апреля по май упал всего на три пункта, или менее чем на 4 процента. Ясно, что все дело в колоссальном недоучете безвозвратных потерь в период общего отступления советских войск с мая по сентябрь включительно. Ведь именно тогда было захвачено немцами подавляющее большинство из 1 653 тыс. советских пленных 1942 года. По Д. А. Волкогонову за это время безвозвратные потери достигли 2 129 тыс. против 2 211 тыс. за четыре предшествовавших месяца, когда потери пленными были незначительны. Неслучайно в октябре безвозвратные потери Красной Армии вдруг увеличились на 346 тыс. по сравнению с сентябрем при резком падении показателя пораженных в боях на целых 29 пунктов и отсутствии в это время сколько-нибудь крупных окружений советских войск. Вероятно, в октябрьские потери были частично включены недоучтенные потери предшествовавших месяцев.