Этой ночью меня охватила паника. Я дрожал от страха, а в голове снова и снова крутилась одна и та же мысль: и это всего лишь первый день путешествия! Я хотел помолиться, но, сообразив, что забыл, как это делается, наконец, уснул. Когда я проснулся, оказалось, что мы уже опаздываем на встречу с проводниками.
Боб Берк подплылк Морде и Брауну на тарахтящем мотором 12-метровом «питпане». Местные жители используют эти длинные, узкие, выдолбленные из стволов деревьев лодки для передвижения по рекам в глубине континента. Боб был белый, но казался столь же диким и необузданным, как окружающая природа. Это был худощавый, мускулистый человек с длинной бородой и забранными в хвост волосами по пояс. Он ходил в драной одежде, не носил обуви, а на макушку головы повязывал синюю бандану. Молчаливым, но выразительным предупреждением у него на поясе висела кобура с пистолетом 45-го калибра.
Этим утром Морде с Брауном поднялись по берегу лагуны Каратаска до лагеря, в который местные жители доставляли из джунглей древесину. Явно временные хижины были построены из пальмовых листьев, а рабочие выглядели так, будто каждую ночь глушили ром и устраивали кулачные бои.
Берк был знаком с хозяевами лагеря и наведался к ним за продуктами. Морде с Брауном он рассказал, что родом из Филадельфии, но последние два десятка лет провел в Гондурасе. Он жил вместе с женой-индианкой и четырьмя детьми в небольшом домишке, расположенном в джунглях километрах в тридцати к западу от лагеря. Боб показал рукой на уходящие в глубь континента болота. Его хижина была в восьми километрах от Рио-Патуки, он будет возвращаться домой завтра утром и, если они хотят, может взять их с собой.
Мужчины провели ночь на берегу. Они поужинали выловленной из воды черепахой, а утром 2 мая, не видя других вариантов, отправились в джунгли на лодке Берка. Дожди вроде бы прекратились, джунгли начали возвращаться к нормальной жизни, воздух, словно аэрозолем, наполнился тучами москитов. За время своего путешествия по реке они «видели черных и белых журавлей ростом с человека. Десятки и десятки цапель. Белолицых обезьян на деревьях, крокодилов в протоках».После наступления темноты не раз наблюдали, как из мглы, «поблескивая красными, как рубины, глазами», выплывают навстречу чернильно-черные тела крокодилов.
Проводник развлекал путешественников рассказами о своей необычной жизни, которые в действительности были очень похожи на истории многих других американцев, покинувших родину, чтобы без следа раствориться в джунглях. Он сказал, что уехал из Филадельфии в 19 лет, после каких-то неприятностей, случившихся во время службы на флоте. «Какие беды заставили его покинуть Штаты, он не сказал, а мы не спрашивали, – написал Морде в своем дневнике, хотя позднее все-таки выяснилось, что Боб убил кого-то, поспорив из-за женщины. – Тем не менее он признался, что домой вернуться не может, а экстрадиция из Гондураса по местным законам ему не грозит».
Берк сказал, что по прибытии в страну он поучаствовал в двух революциях, контрабандой доставляя оружие из Соединенных Штатов. Во время второй его арестовали, бросили в тюрьму и пытали в надежде узнать, где он спрятал последнюю партию оружия. Ничего, кроме смеха, у него это не вызвало. Берк отказался назвать место, и его в итоге просто отпустили. Схрон с оружием до сих пор так и лежит в джунглях… ведь никогда не угадаешь, в какой момент в Гондурасе случится новый переворот. Казалось, он намекал, что спрятанное оружие служит ему своеобразной страховкой.
Вскоре после этого Боб устроился в одну из фруктовых компаний, но надолго в ней не задержался, решив, что лучше будет работать самостоятельно. По его словам, он уходил «все дальше и дальше от цивилизации, пока не очутился в Москитии».
Женившись, рассказывал Берк, он вместе с семьей ушел в джунгли и относился к этой новой жизни как к возможности изучить дикую природу. Он знал названия большинства местных деревьев и растений (не только на английском, но и на латыни) и с первого взгляда узнавал любую змею. Заметил, что «презирает медлительную копьеголовую змею», и назвал теперешнего себя «любителем приключений и исследователем», которого «изнутри пожирает золотая лихорадка».
Ближе к вечеру мужчины прибыли на плотно утоптанный участок берега, который Морде назвал Тибалканским Плацдармом, но после этого им пришлось еще шесть километров прошагать по болотной траве и саванне до хижины Берка. Увиденное там поразило Морде. Боб жил «в неописуемой грязи – повсюду хрюкали свиньи, под ногами путались куры, вокруг дома бродила пара облезлых псов». Посмотрев на спрятанное в глубине джунглей жилище Берка, Морде пришел к выводу, что оно больше похоже на убежище беглого преступника. Но он слишком устал, и у него слишком болели стертые в кровь ноги, чтобы беспокоиться по этому поводу. Они с Брауном поставили свои раскладушки рядом с домом и переночевали посреди грязного двора, «как бродячие собаки».
Им не терпелось продолжить путь, и на следующее утро они наняли 50 местных индейцев с двумя лошадьми, чтобы транспортировать свое тяжелое снаряжение на находящийся в восьми километрах берег Рио-Патуки. В самый последний момент Берк решил присоединиться к их экспедиции. Все, что касалось золота, вызывало у него большой интерес. Надо сказать, он вполне подходил в качестве помощника. Боб не раз поднимался вверх по Патуке, вдоль и поперек исходил почти все близлежащие горы и долины. Он говорил по-испански и владел всеми языками местных индейцев. Во многих племенах, живущих на берегах реки, его знали в лицо. Если кто-то и был способен помочь Морде с Брауном найти потерянный город, то это Берк. Опасались ли они брать с собой убийцу, нам неизвестно. Но там, куда направлялись исследователи, «крутизна» Берка могла очень пригодиться. Другими словами, в присутствии такого брутального мужика были свои плюсы.
Крис договорилсявстретиться с двумя нашими проводниками на бензозаправке неподалеку от Трухильо. Панчо и его 20-летний сын Анхель целый день тряслись в кузове потрепанного грузовичка, добираясь до места встречи из своей родной деревушки, расположенной на крайнем востоке страны. Увидев их, я поначалу не поверил своим глазам. Судя по одежде, они явно были не подготовлены к месяцу скитаний по горам и дремучим лесам, да еще и под частыми тропическими ливнями. Казалось, они собрались в ближайший супермаркет: оба одеты в мешковатые джинсы, кожаные ботинки и тщательно отглаженные парадные рубашки. Панчо отдал предпочтение синей рубахе с застегивающимися на пуговки кончиками воротника, которая на протяжении всего нашего путешествия будет выглядеть так, будто по ней только что прошлись горячим утюгом. У него на голове было сомбреро, у Анхеля – бейсболка от «Diesel». Вместо гигантских рюкзаков они взяли небольшие вещмешки, в которые могла уместиться от силы одна смена одежды. Когда я спросил, почему они взяли с собой так мало вещей, Панчо просто похихикал надо мной как над слабоумным.
Панчо был грузным мужчиной с густыми иссиня-черными усами. На вид ему было ближе к шестидесяти, но Крис сказал, что за день он может пройти столько же, сколько мы с ним, вместе взятые. Много лет назад он работал с ним на раскопках. Панчо хорошо стрелял и был отменным следопытом. «В этом он настоящий профессионал», – сказал мне Крис за несколько часов до встречи. Панчо мог не только отличить следы ягуара от следов дикого кабана, но еще и высчитать, когда они были оставлены.