Эми этой зимой надо было в Майами на какой-то художественный совет, и мои родители вызвались несколько дней посидеть со Скай. Время передумать у меня еще оставалось.
* * *
Джим Вудман рассказалмне о своем путешествии, пока мы с ним обедали рисом и бобами в популярном гондурасском кафе в Майами-Бич. На нем была линялая футболка, джинсы и топсайдеры, которые он назвал «яхтенными ботинками». Вудману было уже 80 лет, и он давно жил в Майами. Это был крепкий и здоровый на вид загорелый мужчина с седыми волосами, зачесанными назад на манер кинозвезд прошлого, в котором безошибочно угадывался человек, в свое время изрядно побродивший по диким джунглям.
Он признался, что город ему найти так и не удалось, однако он хотел мне кое-что рассказать. «Я рад, что мы смогли встретиться», – сказал он.
Вудман достал из брезентовой сумки старую, заляпанную и протершуюся на сгибах карту и, разложив ее на столе, принялся показывать реки, по которым плавал, и горы, на которые взбирался.
«Это очень большое пространство, – сказал он о Береге Москитов, – и в основном неисследованная глушь. Сейчас сам увидишь!»
Вудман ткнул узловатым пальцем в реку Патука и провел по ней до крайней западной области страны (на тот момент все это ни о чем мне не говорило).
«Мы отправились на гору, которую показала Хуана, – сказал он, имея в виду старую женщину из племени тавахка. – Как она и говорила, гора была белая». Он потряс головой и постучал по карте пальцем. «Но это был обычный могильник. Их вдоль рек и в горах полным-полно, – он широким жестом обвел карту, лежавшую между нами на покрытом жирными пятнами столике. – Над джунглями там и сям возвышаются большие такие земляные курганы размером с дом».
За годы, потраченные на исследование этого региона, Вудман переболел малярией, оказывался очевидцем жестоких убийств, пережил несколько страшных ураганов и встреч с наркокурьерами и бандитами.
«На этой реке прячется беглый зэк. Американец, – сказал он мне. – Теперь я уж и не знаю, жив ли он еще. Он скрывался там от цивилизации». Вудман хохотнул над своими словами.
Он находил следы древней культуры в виде черепков и статуй, а также обнаружил пещеру в белой скале, которая, подобно крепостной башне, вздымалась над рекой Патука. «Если сесть на вертолет и на бреющем, скажем, метрах на тридцати над землей, отправиться вверх по реке, – говорил он мне, – то вскоре увидишь это невероятное зрелище – отвесные белые известняковые стены, испещренные какими-то проходами и великим множеством пещер. Это действительно похоже на белый город».
Он сделал паузу и посерьезнел: «Тут еще задолго до Колумба жили аборигены. В расщелинах и пещерах мы нашли их кладбища. На мой взгляд, из всего, что нам удалось обнаружить, эта гора и белые скалы, тянущиеся вдоль реки, больше всего были похожи на то, что называют Ciudad Blanca».
Тем не менее Вудман смог вернуться к нормальной жизни. Он каждые пару лет пишет по книге о путешествиях, и сейчас на его счету более дюжины изданий, самое последнее из которых рассказывает о жизни женщин в странах третьего мира. Но поиски Белого Города он прекратил вовсе не потому, что потерял веру в эту легенду: ему просто захотелось заняться другими вещами. По его словам, он «уже предостаточно времени посвятил Гондурасу».
А о городе Вудман говорил так: «У меня с ним был самый настоящий роман. В этом-то и состоит вся красота исследовательской работы. В вере в то, что нечто эдакое существует, даже если эта вера совершенно иллюзорна».Такую страстную влюбленность трудно оставить в прошлом.
Мы проговорили с Вудманом около двух часов, и в конце беседы старый путешественник вдруг подался ко мне над столом, словно хотел прошептать какой-то секрет. «Можно сколько угодно болтать обо всем этом, сидя в таких вот милых ресторанчиках, – сказал он, обведя рукой заполненный посетителями зал, – но ты все равно не сможешь представить себе, каково там в действительности».
У меня до сих порне было никаких подробных данных о путешествии Теодора Морде через джунгли, и иногда я невольно задумывался, не выдумал ли он его. Тогда я начал обзванивать еще живых родственников Морде в надежде пролить свет на загадки его жизни в качестве исследователя и шпиона, а также на обстоятельства экспедиции в гондурасские джунгли. Через некоторое время мне удалось побеседовать по телефону с двумя его племянницами и внуком. Все они в один голос советовали мне обратиться к проживающему в Северной Каролине племяннику Теодора Дейву Морде.
До этого момента я не задумывал никаких специальных исследовательских поездок, но после разговора с Дейвом быстро изменил планы. «У меня есть кое-какие документы, которые могут помочь вам в поисках, – сказал он мне по телефону. – Целая гора его записок и прочих бумаг. Почему бы вам не приехать ко мне в гости?»
Воодушевившись вероятностью гигантского прорыва в расследовании истории Морде, я ответил, что буду у него уже в течение ближайшей недели.
Я вылетел в Северную Каролину, и Дейв встретил меня в аэропорту Роли на своем пикапе «Тойота» цвета свежей грязи. Дейву, бывшему авиадиспетчеру, было 70 лет. На бампер его пикапа был наклеен стикер с вопросом: «Есть ли жизнь до первой чашки кофе?» По пути к нему домой он сказал мне: «Дядя Тед был нашим Индианой Джонсом».
Дейв с женой Дайаной живут в зеленом пригороде в большом фермерском доме. Там царит уют, полы застелены коврами, в комнатах – мягкая мебель и фотографии улыбающихся внуков и внучек. Мы с Дейвом сразу отправились в расположенный в подвале кабинет, где он, включив настольную лампу, открыл коробку и вытащил из нее стопку путевых журналов, топографических карт, газетных вырезок и дневников. Все документы были изрядно потрепаны временем, многие, протершиеся на сгибах, прихвачены ленточками прозрачного скотча. Был там и дневник, в котором детально описывалось путешествие Теодора Морде через гондурасские джунгли к потерянному городу. «Семейные тайны», – с улыбкой произнес Дейв. До меня эти бумаги не видел почти никто. Пожелтевшие, хрупкие и обтрепанные по краям страницы грозили рассыпаться у меня в руках. «Поверить в это не могу», – выдохнул я.
Проходил час за часом, а мы никак не могли оторваться от дневника. Каждый раз, когда Дейв переворачивал страницу, я чувствовал затхлый запах плесени, от которого у меня щекотало в носу. В дневниках подробно описывалось все путешествие Морде в дикие дебри Гондураса, и я живо представлял себе, как он ведет записи в лодке, плывущей по реке Патука, остановившись на ночевку в деревне индейцев или взирая с холма на долину, где скрывается Ciudad Blanca.
Впрочем, в этих бумагах не было самого главного – в них не говорилось о том, где конкретно находится город. Но намеки все-таки присутствовали… в одной записи Морде отметил, что руины, окруженные высокими полуразрушенными и сплошь покрытыми дикой растительностью стенами расположены «между реками Вампу и Платано».
«Тед был очень скрытным человеком, – сказал Дейв в ответ на мой вопрос, как он сам считает: правду ли говорил его дядя о городе или это всего лишь какая-то грандиозная афера. – Вы же знаете, он был самый настоящий шпион».