— Чего уставился? — прорычал Ал. Хильди смотрела на него с возмущением.
Йинен был озадачен: ему казалось, что он уже где-то видел Ала. Ал захохотал и обвел взглядом «Дорогу ветров».
— Везучий корабль, а? — сказал он, кивком указывая на Старину Аммета и Либби Бражку. А потом он кивнул Митту. — Давай румпель и устрой нам поесть.
— Я сделаю, — предложил Йинен, открывая рундук, где лежал еще нетронутый второй мешок с пирогами.
— Не вы, хозяин,— возразил Ал.— Пусть он.
— У Митта еще вахта не кончилась, — ответил Йинен.
— Да, но это его место, — сказал Ал. — Вам не положено стряпать.
— Стряпать никто не будет,— заявил Митт. — И за кого ты меня принимаешь?
Ал пожал широкими плечами:
— За слугу. Телохранитель, судя по ружью у тебя за поясом.
Митт с досадой опустил взгляд, жалея, что не застегнул куртку поверх ружьеца Хобина.
— Я не слуга, — заявил он.
— Да что ты говоришь! — громко захохотал Ал.— Надо думать, ты явился на борт и увез хозяина и дамочку под дулом ружья!
Митт не мог смотреть на своих спутников. Хильди вырвала мешок из рук Йинена и бросила на крышу надстройки.
— Заботьтесь о себе сами, — сказала она. — На борту этой яхты все так делают.
— Премного благодарен, дамочка, — отозвался Ал.— После вас. После хозяина.
Он не брал пирога, пока Хильди с Йиненом не взяли себе еду. После этого он взял пирог, заметив, что Митт может поесть, когда отстоит вахту. Йинен немедленно передал Митту свой пирог, а себе взял другой. Но Ал был явно не из тех, кто понимает намеки. Ткнув куском устричного пирога в Йинена, он с набитым ртом спросил:
— И нельзя ли узнать, куда направляется эта яхта, хозяин?
Они жевали в неловком молчании, сообразив, что не подумали сочинить какую-нибудь историю, которую можно было бы ему рассказать.
— В Королевскую гавань, — ответил наконец Йинен высокомерным тоном, надеясь, что это заставит Ала заткнуться.
Ал уважительно кивнул.
— Простите за вопрос. Простите за вопрос, хозяин. Не в моих правилах обижать людей благородных. Друзья на Севере, да? Немногие холандцы могут этим похвастаться. Я хочу сказать — прошу прощения, конечно, но вижу, что яхта из Холанда — это ясно по фигуркам на носу и корме. И она ведь не рассчитана на то, чтобы выходить в открытое море, так? Скорее — прогулочная яхта.
Хильди гордо выпрямилась, как это делали ее тетки, когда бывали недовольны:
— Но ваша и такой не была, так ведь? Ал закрыл глаза и начал бормотать:
— Ох, это было жутко. Мерзкая лоханка. Никогда в жизни меня так не укачивало!
Это их удивило: ведь матросу не положено страдать от морской болезни! Но остальные слова Ала настолько их встревожили, что они постарались смотреть сочувственно. Ал ухмыльнулся.
— Я лег на дно и решил, что пусть все будет, как будет. Все равно я не знал, что делать. Это было после того, как я потерял ружье. Проклятая волна его унесла. Ружья жаль. Оно было не хуже, чем то, что у тебя.
Митт вдруг обнаружил, что глаза Ала уже широко открыты и устремлены на ружье Хобина у него за поясом.
— Не дашь посмотреть?
— Извини,— ответил Митт,— но оно мне Дорого. Я никому не разрешаю его трогать..
— Ну, что ж, — согласился Ал, к немалому облегчению Митта.
Митт доел пирог, передал румпель Хильди и ушел в каюту. Ал уже успел сильно ему надоесть, и он от всей души желал, чтобы до Королевской гавани оказалось недалеко. Там им обязательно надо будет избавиться от Ала. Митт не доверял Алу. Ему не нравилось демонстративное почтение, которое он выказывал Хильди и Йинену, его явное намерение не шевелить и пальцем и больше всего — его самоуверенность и любопытство.
У себя над головой Митт слышал, как Ал спросил, нет ли у них какой-нибудь другой еды, кроме пирогов. И недовольно добавил, что пироги — слишком тяжелая пища. «Ага, и пусть у тебя снова начнется морская болезнь!» — подумал Митт и отправился в гальюн к расписанному розами ведру.
Когда он оттуда вышел, голос Ала уже звучал от румпеля:
— Не в обиду будь сказано, дамочка. Не мне возражать против провизии. Я просто подумал, что вы могли бы заставить этого ленивого парня хоть иногда половить рыбу. Такие, как он, легко забываются, если позволить им лениться.
— Можете сами ловить рыбу, если хотите, — ответил Йинен. — Мы ведь не хотим, чтобы и вы ленились.
— Верно, хозяин! — добродушно согласился Ал. — Я пойду и велю ему взяться за дело, так?
Наступило растерянное молчание. Ал наклонился и вошел в каюту. Митт уперся спиной в оставшуюся половину двери шкафа, готовясь прошмыгнуть мимо Ала на палубу. Ал скоро убедится в том, что Митт никому не прислуживает.
Ал двинулся вперед. Выжидавший этого момента Митт бросился бежать. Но вместо того, чтобы проскользнуть у Ала под локтем, Митт налетел на его плотное тело и хрюкнул от неожиданности. Его держали безжалостной хваткой. Ал рассмеялся ему в ухо:
— Не выйдет!
С Миттом уже очень давно ничего подобного не случалось. Он чувствовал не только злость, но и унижение. Он вырывался изо всех сил. Они ударились о шкаф, о койку — и снова о шкаф.
— Отпусти меня! — пропыхтел Митт, когда их отбросило от позолоченной двери.
К этому времени Ал уже зажал обе руки Митта одной своей, так что тот ничего не мог сделать.
— А как же! — сказал он.
Он вытащил ружье у Митта из-за пояса и тут же выпустил Митта. Митт снова отлетел к койке.
— Как вы смеете! — возмутилась Хильди.
— Отдайте обратно, пожалуйста, — сказал Йинен.
Они оба тоже вошли в каюту, чем и объяснялось то, что «Дорогу ветров» начало так кренить. Митт понял это, скатываясь на пол.
Ал поднял ружье.
— Займитесь яхтой, хозяин, — сказал он и пошел к выходу из каюты.
Йинен, Хильди и Митт испуганной кучкой отступали перед ним, наталкиваясь друг на друга из-за качки. Йинен схватился за румпель и снова выпрямил «Дорогу ветров», а двое остальных забились на место рулевого рядом с ним, чтобы оказаться как можно дальше от Ала.
— Вот так, — сказал Ал. — Теперь все правильно. Мне было неспокойно, когда ружье было там. Оно ведь уже один раз выстрелило, так? — добавил он, указывая на расщепленный след на палубе. Он начал восхищенно вертеть ружье в руках. — Где ты его спер? — спросил он у Митта. — Его сделал Хобин — это одно из его особых ружей.
Митт упрямо сжал губы. Он не собирался говорить с Алом о Хобине.
— Ну, теперь оно в хороших руках, — продолжил Ал.— В нем пять зарядов. Еще есть?