Как только Мур подтвердил, что приток гостей прекратился, Гвендолен принялась помешивать в котле. Покачиваясь из стороны в сторону и тряся распущенными волосами, она бормотала непонятные слова, сливавшиеся в гулкое завывание. Мур смотрел на извивающихся, подпрыгивающих тварей, надеясь, что сестра не собирается бросать в котел и их. Тут Гвендолен откинулась назад и воскликнула: «Сейчас!»
Она щелкнула пальцами над котлом. Месиво загорелось само собой и запылало голубыми огоньками.
— Получилось! — возбужденно крикнула Гвендолен. Она выхватила откуда-то из-за спины небольшой пакетик и развернула его. — А теперь добавим драконьей крови!
Взяв щепотку темно-коричневого порошка, она высыпала его в котел. Послышалось шипение, и в воздухе пахнуло горелым. Затем языки пламени взвились вверх примерно на фут, отливая зеленью и пурпуром и озаряя всю комнату пляшущим огнем.
Зеленые и пурпурные отблески падали на лицо Гвендолен. Она раскачивалась и протяжно выла, выпевая целые гирлянды непонятных слов. Затем, не прекращая завывать, она наклонилась к листу бумаги на ковре и дотронулась до паука. Тот немедленно начал расти. Он рос, и рос, и рос, и рос, пока не превратился в пятифутовое чудовище — жирную лепешку с парой крошечных глазок, висящую, как гамак, на восьми мохнатых лапах, густо покрытых волосами. Гвендолен ткнула указательным пальцем в сторону двери, и та распахнулась сама собой, к полному восторгу девочки. Гигантский паук беззвучно заковылял к выходу, покачиваясь на согнутых мохнатых ногах. Он поджал их под себя, чтобы протиснуться в дверь, а затем пополз по коридору.
Гвендолен дотрагивалась до всех тварей по очереди. Уховертки неуклюже топтались на месте, похожие на рыжих коров с переливчатыми боками и блестящими рогами. Лягушки достигли человеческих размеров и пошлепали к выходу на гигантских задних лапах. Их передние лапы болтались, как у горилл. Пестрая кожа подрагивала, а поры на ней открывались и закрывались. В зобу у них что-то перекатывалось. Черный жук пополз на ветвистых лапах, и огромная черная глыба его тела с трудом пролезла в дверь. Потрясенный Мур проводил глазами длинную молчаливую процессию, которая ползла по сияющему зеленому коридору.
— Куда это они направляются? — еле слышно прошептал Мур.
— В столовую, куда же еще? Сомневаюсь, что гостям понравится ужин.
Гвендолен схватила кость и с силой ударила ею об пол; затем выпустила кость из рук, и та повисла в воздухе. Послышалось легкое постукивание, и откуда ни возьмись появились другие кости, которые принялись сами собой соединяться друг с другом. Котел издавал утробные звуки, над ним по-прежнему вздымались зеленые и пурпурные языки пламени. Наконец явился череп, и вот рядом с огнем заколыхался целый скелет. Довольная Гвендолен улыбнулась и взяла еще одну кость.
Надо сказать, что заколдованные кости имеют свойство помнить, кому они в свое время принадлежали. Скелет вздохнул и пропел бесплотным, но мелодичным голосом:
— Бедная Сара Джейн. Я бедная Сара Джейн. Оставьте меня в покое.
Гвендолен нетерпеливо указала скелету на дверь. Он послушно поплыл, гремя костями и вздыхая, а за ним и второй скелет, завывающий:
— Боб, помощник садовника. Честное слово, я не виноват.
За этой парочкой последовали еще три скелета, и каждый из них печально и мелодично пел о своей судьбе. Все пятеро отправились вслед за черным жуком. Из коридора доносилось:
— Сара Джейн…
— Я не виноват…
— А я когда-то был герцогом Бекингемским…
Не обращая внимания на их стоны, Гвендолен занялась дождевым червем. Он тоже рос, пока не превратился в гигантскую штуковину наподобие морского змея. Мура едва не стошнило. Голая розовая плоть червя была покрыта чем-то вроде свиной щетины. Кольца вокруг его тела напоминали морщинки на костяшках пальцев. Огромная слепая башка чудища дергалась то в одну, то в другую сторону, пока Гвендолен не направила его к двери. Он неспешно пополз вслед за скелетами, то сворачиваясь в кольца, то разворачиваясь.
Гвендолен проводила свои создания критическим взглядом.
— Неплохо, — промолвила она. — И все-таки нужен последний штрих.
Она с великой осторожностью бросила в огонь еще одну щепотку драконьей крови. Пламя зашипело, стало ярче, гуще, желтее. Гвендолен завыла, взмахивая руками. В дрожащем воздухе над котлом наметилось какое-то движение. Из ничего возникла булькающая белая масса, которая постепенно превратилась в жалкое согбенное существо с большой головой. За ним набухали и твердели три не менее отвратительных создания. Когда первая тварь плюхнулась на ковер, Гвендолен удовлетворенно хихикнула. Мур удивился, увидев, какое злое у сестры лицо.
— Ой, не надо! — пискнул он.
Три других существа тоже свалились на ковер, и в одном из них Мур узнал привидение, появлявшееся недавно в окне столовой. Первое создание напоминало младенца, слишком маленького, чтобы ходить, — правда, оно все же ходило, и его большая голова уродливо болталась. Второе существо оказалось калекой, таким безобразным и скрюченным, что на его ковыляние невозможно было смотреть. Третье — привидение из окна — выглядело жалким, морщинистым и неопрятным. И наконец, про четвертую тварь можно было сказать только одно: белая в голубую полоску. При виде этих отвратительных и убогих уродцев Мур задрожал всем телом.
— Пожалуйста, пусть они уйдут! — умоляюще крикнул он.
Гвендолен засмеялась и приказала новым созданиям следовать за их предшественниками. Не смея ослушаться, они вяло потянулись к двери. Но не успели они покинуть комнату, как через порог шагнул Крестоманси в сопровождении мистера Сондерса. Волшебник и учитель пригнали назад целую кучу костей и дохлых мелких тварей, которые шлепнулись на ковер и были раздавлены длинными блестящими туфлями Крестоманси. Привидения заколебались, а затем вернулись к горящему котлу и исчезли. Огонь пропал вместе с ними, и вот уже не осталось ничего, кроме плотного пахучего черного дыма.
Гвендолен сквозь дым уставилась на Крестоманси и мистера Сондерса. Хозяин замка был великолепен в синем бархате, с кружевными манжетами и жабо. Мистер Сондерс, по-видимому, попытался подыскать костюм с рукавами и брюками необходимой длины, но ему это удалось лишь отчасти. Один из его дорогих кожаных ботинок был расшнурован, а костлявые кисти изрядно торчали из рукавов. Учитель медленно наматывал на правое запястье какую-то невидимую нить. И мистер Сондерс, и Крестоманси смотрели на Гвендолен с исключительной суровостью.
— А ведь тебя предупреждали, — прокурорским тоном произнес Крестоманси. — Начинай, Майкл.
Учитель снял невидимый моток с руки и положил в карман.
— Спасибо, — сказал он хозяину замка. — У меня уже неделю руки чешутся.
Он шагнул к Гвендолен (его пиджак, как обычно, пузырился), рванул ее за руку, подтащил к стулу и, усевшись на него, перекинул девочку через колено. Вооружившись расшнурованным ботинком, он начал что есть силы колотить ее.