Манолис уже снова был на ногах. Пока Дарси дрожащими руками лихорадочно перезаряжал арбалет, он сделал вторую попытку и точно всадил четыре пули в пронзенное стрелой тело вампира. На этот раз ему удалось добиться большего успеха. Каждый выстрел, словно копер, забивающий сваи, отбрасывал вампира все дальше и дальше, двигая по полу, пока наконец последний не швырнул его прямо на окно, которое тут же распахнулось. Осколки стекол, обломки переплетов, а вместе с ними и Армстронг рухнули на землю погруженного в темноту сада.
Дарси удалось наконец перезарядить арбалет, и он спотыкаясь, нетвердой походкой вышел из дома. Манолис следовал за ним по пятам. Армстронг плашмя лежал на куче стекол и обломков дерева, размахивая руками и безуспешно пытаясь схватиться за воткнувшуюся ему в грудь стрелу. При виде приближающегося к нему Дарси он каким-то образом сумел сесть.
Дарси не стал рисковать и, не медля больше ни секунды, выпустил вторую стрелу, которая попала точно в сердце вампира, при этом не только швырнув его снова спиной на землю, но и пригвоздив к ней, и заставила его застыть неподвижно.
Манолис с буквально отвисшей от потрясения челюстью сделал несколько шагов вперед.
— С ним... с ним покончено? — спросил он.
— Взгляните на него, — тяжело дыша, ответил Дарси. — Разве похоже, что ему конец? Вы, может быть, и верите в их существование, Манолис, знаю, что верите. Но вам не известно о них столько, сколько известно мне. Нет, ему еще далеко до конца!
Армстронг лежал почти неподвижно, но пальцы его подрагивали, челюсти как будто что-то жевали, а выпученный желтый глаз следил за каждым их движением. Черная повязка, прикрывавшая правый глаз, слетела, и в лившемся из разбитого окна свете пустая глазница зияла чернотой.
— Следите за ним! — бросил на ходу Дарси, вновь скрываясь внутри дома. Через минуту он вернулся, неся в руках тяжелый, острый, как бритва, нож с длинным лезвием, взятый им тоже из чемодана Гарри.
— Что это? Зачем? — спросил Манолис, увидев сверкающее серебром оружие. Лицо его исказила нервная гримаса, обнажившая зубы.
— Деревянный кол, меч и огонь! — ответил Дарси.
— Вы хотите отрубить ему голову?
— И притом немедленно, здесь и сейчас. Его вампир уже начал залечивать его раны. Посмотрите — крови уже нет. Будь он обыкновенным человеком, любая из этих пуль давно бы убила его — он умер бы просто от шока, если не от ран. А в нем их сейчас шесть штук и, тем не менее, нет даже кровотечения! Я всадил в него две стрелы, одну из них — в самое сердце, а он еще может шевелить пальцами! И глаз его тоже... и его уши!
Он был прав: Армстронг не пропустил ни слова из их разговора, и его изуродованное глазное яблоко повернулось в их сторону и уставилось на нож, который держал в руках Дарси. Он снова начал издавать какие-то булькающие звуки, вновь стал извиваться, методично стуча пяткой правой ноги по высохшей почве сада.
Дарси опустился возле него на одно колено, и Армстронг тут же попытался схватить его сведенной судорогой правой рукой. Но он не смог дотянуться, не мог заставить свои конечности повиноваться. В горле вампира клокотали кровь, слюна и слизь. Его правая рука вновь по-паучьи потянулась к Дарси, но оказалась слишком тяжелой для обессилевшего чудовища. Он попытался в третий раз, но резко откинулся назад и затих.
Дарси крепко сжал зубы и поднял над головой нож...
И тут... перепонка в глубине правой пустой глазницы вампира вспучилась, прорвалась и на щеку его, извиваясь и пульсируя, выполз серо-голубой пальцеобразный червяк!
— Господи Иисусе! — Дарси, почти теряя сознание, упал навзничь. Манолису пришлось действовать самому. Он стрелял и стрелял в лицо Армстронга, лихорадочно нажимая на курок своего пистолета с глушителем, пока наконец и лицо, и выползший на него отвратительный червяк не превратились в одно кровавое месиво. Когда магазин пистолета опустел, Манолис выхватил из судорожно сжатых пальцев Дарси нож и отрубил вампиру голову.
Дарси отвернулся, его стало рвать, и между судорожными спазмами он сдавленно шептал, обращаясь к Манолису:
— А теперь... мы... должны сжечь... это дьявольское отродье!..
* * *
Манолис был к этому готов. Масляные лампы, несмотря на свое великолепное оформление, отнюдь не были только декоративными. В них было налито масло, а в кухне хранилась еще целая канистра горючего. К тому моменту, когда Дарси удалось справиться со рвотой и спазматическими болями в животе, все, что осталось от Армстронга, уже вовсю пылало. Манолис стоял и смотрел на огонь, пока наконец Дарси не взял его за руку и не отвел на безопасное расстояние.
— Никогда нельзя знать наверняка, — сказал Дарси, вытирая носовым платком рот. — А вдруг внутри у него осталось нечто большее, чем этот отвратительный червь!
Но, как выяснилось, больше там ничего не осталось...
* * *
— Надеюсь, что вы на этом не успокоились, — сказал, выслушав их рассказ, Гарри. — Масло не могло спалить его полностью.
— Манолис раздобыл пластиковый мешок на молнии для перевозки покойников, — объяснил Дарси, — и мы отвезли его в мусоросжигатель, находящийся в промышленной части города. Мы сказали, что это бездомный пес, забравшийся в сад и подохший там.
— В печах для сжигания мусора такая температура, что от его костей останется лишь пепел, он сгорит дотла, — добавил Манолис.
— Итак, мы прошли вторую кровь, — хрипло произнес Гарри, но в голосе его слышалась столь несвойственная ему ярость, что Дарси и Манолис одновременно обратили к нему удивленные взгляды, заметив которые, Гарри отвернулся. Дарси, однако, успел заметить, что глаза его печальны как никогда. И конечно же, он знал тому причину.
— Что касается Сандры, Гарри... — начал было он, пытаясь еще что-то объяснить, но Гарри не дал ему договорить.
— Вашей вины здесь нет, — сказал он. — Уж если кто и виноват, так это я. Мне следовало самому убедиться, что она в безопасности и далеко от всего этого. Но сейчас мы не можем думать о ней, а я не имею права думать о ней, не должен, если хочу быть в состоянии думать о чем-либо еще. Манолис, вы уже получили ту информацию, которую ожидали?
— Огромное количество информации, — ответил грек. — Почти все, кроме того, что для нас наиболее важно.
Манолис вел машину, Дарси и Гарри расположились на заднем сиденье. Они уже подъезжали к центру Нового города, где находились апартаменты, о которых говорил Папастамос. Еще не было и шести часов вечера, но некоторые туристы, принарядившись уже отправлялись развлекаться.
— Взгляните на них, — указал Гарри, но голос его при этом остался холодным и равнодушным. — Они счастливы, они смеются и наряжаются. Весь день над их головой сияло голубое небо, они купались в голубом море. И весь мир казался им прекрасным. Им и в голову не приходит, что среди всего этого голубого цвета существуют алые нити. А если им об этом сказать — они не поверят... Расскажите мне все, что вам известно, — обратился он к Манолису.