Шустрая «зараза», метившая в бок Рекса, так и не добралась до цели. Стрела, выпущенная лучником Антипом Тощим, свистнула под ухом Павла и вонзилась прямо в разинутую пасть твари. Вонзилась – и с треском вырвалась наружу, пробив плотную, покрытую хитиновой чешуей, кожу. Стрела, наверное, прошила бы злобного урода насквозь, если бы не застряла оперением где-то в кишках. Червяка отбросило вбок, и крысопес, изловчившись, с хрустом перекусил туловище гада пополам.
Второй, чуть подотставший, червяк явно намеревался попробовать на зуб Павла. Оттолкнувшись плавниками, он метнулся в сторону бойца. Да силенок не рассчитал и плюхнулся у ног Сновида. Тот молниеносно вонзил в гада копье, пригвоздив его к полу. Треугольный стальной наконечник легко пробил хитиновый панцирь, разбрызгивая желтую и вонючую слизь. Сдохни, уродина!
Но уродина и не думала сдаваться. Пришпиленная к полу, она изогнула туловище и сомкнула пасть на древке. Вжик! – и оно оказалось разрезано зубами пополам. Словно бензопилой распилили. Были такие удобные механизмы в прежние времена. Павел видел одну пилу на складе в Промзоне – хранилась в качестве наглядного пособия.
– Руби им башки! – проорал лейтенант. – А то загрызут на фиг!
Сам он, закинув автомат за плечо, уже вовсю орудовал коротким, но очень широким, мачете. Быстро и точно орудовал: лишь куски туловищ разлетались и ошметки желто-зеленых кишок.
Сержанту активно содействовал Рекс. Он разделывал подземных тварей на части при помощи пасти и всех своих четырех когтистых конечностей. И ловко, надо заметить, получалось. Вот что значит сноровка и тренировка.
Павел тоже не стал скучать. Отшвырнув бесполезный остаток древка, выхватил меч. Располовинил червя под ногами и кинул взгляд вперед.
Твари продолжали вываливаться из темного зева коридора, словно их кто-то специально гнал навстречу бойцам мобильной группы. По сравнению с багами, черви казались медлительными, на мгновение замирая перед очередным прыжком. Но их было много. И зубы твари имели хотя и мелкие, но исключительно острые, способные разгрызть даже тонкий лист железа.
Один из червяков изловчился и сумел-таки в прыжке долететь до ноги Ваньки Бугая. Гаденыш уже, считай, вцепился в голень, когда Павел рассек его мечом. Кишки вывалились наружу, но головной мозг твари продолжал посылать импульсы – и та успела сомкнуть зубы на голенище сапога. Если бы не стальные стержни, вшитые в кожу промзоновским сапожником, стал бы Ванька инвалидом; а то бы и вовсе без ноги остался. А так…
Так, считай, пронесло. Бугай хотя и взвыл, но тут же засадил кончиком клинка бердыша в основание распахнутой челюсти. Р-раз! И с хрустом распорол остаток червя, как гнилой чулок.
– А ну расступись!
Рассвирепев от боли, Ванька с такой интенсивностью заработал бердышом, что едва не отсек Рексу торчащий хвост. Лейтенант Крот, услышав рык Бугая, отскочил к стене и пропустил того вперед – коридор-то и без того узкий, не ровен час… Разъяренный двухметровый Бугай с его длиннющими ручищами, это как средних размеров мельница – не то, что руконога или нео, самого потолочника искрошит в капусту.
А потолочник, это такая тварь – всем монстрам монстр. Говорят, ученые их когда-то специально создали, чтобы в подземельях шороху наводили. Пасть половину головы занимает, а голова в два раза больше, чем у фенакодуса. Ну и зубища – можно представить, какие они должны быть при такой башке…
И вот подобный монстр напал на мобильную группу в главном коллекторе – это еще несколько месяцев назад случилось, когда промзоновские только начинали зачистку и обустройство тоннеля до кремля. Напал и с ходу убил одного бойца. И Бугая зацепил за бок своей ногой – они у потолочников словно пилы.
Так вот. Ванька тогда так рассвирепел, что монстра на мелкие запчасти разделал. Даже на учебное пособие для гимназистов толком ничего собрать не удалось, кроме разрубленной челюсти и нескольких позвонков. Правда, клинок бердыша так зазубрился, что пришлось новый ковать.
Сейчас своим новым клинком Бугай и начал крошить червяков. Вот уж полетели клочки по закоулочкам… Кроту и Павлу оставалось лишь добивать особо живучих.
Но длилось это недолго. Может, с минуту или две. А затем поток зубастых тварей внезапно прекратился – будто кто кнопку нажал или команду дал. Зато перед глазами удивленных людей – когда факел подтащили – предстала следующая картина.
В коридоре на коротком отрезке валялось то ли пять, то ли шесть багов. Сразу точно и не определишь, потому что туловища некоторых руконогов были распилены и раскрошены на сегменты. И все это, слоем чуть ли не в полметра, квасилось вперемежку с кишками и прочими внутренностями зубастых червей.
– Стоп, бойцы! – скомандовал лейтенант. И, выразительно крякнув, добавил: – Надо же, еж твою! Словно Мамай прошел.
Кто такой Мамай, Павел не знал. О лысых ежах слышал, хотя живьем и не видел, – а вот про Мамая ничего не слышал. Но он давно привык к тому, что командир любил вворачивать в свою речь разные замысловатые выражения. Откуда он их брал, оставалось загадкой, но завернуть мог лихо. Одно такое выражение Павел специально заучил, уж шибко забористо звучало: «Ядрит твою в боковину дрель, три японских креста и четыре турецких полумесяца».
Про Мамая, решил Павел, надо тоже запомнить и затем спросить при случае. Может, мутант какой? На курсах, вроде, не рассказывали…
Егор Крот между тем привычно, на автомате, зафиксировал расстановку членов мобильной группы, в народе прозванных «истребители мутов». Так, значит: Бугай и Рекс перед ним – ближе к тупику с колодцем. Сновид сзади, а замыкающим лучник Тощий. Рядом с ним переносный треножник с факелом, который Антип волок за собой. Еще один треножник находился у поворота, шагах в тридцати.
Легкие переносные треножники с факелами передвигали вперед по мере зачистки тоннеля. Для бойца нести факел в руке в ситуации, когда в любую секунду может объявиться баг или еще какая тварь – значит, смертельно рисковать. И не только потому, что рука занята, а еще и из-за того, что нельзя факел бросать.
Все подземные муты в темноте видят лучше, чем при свете – людям с ними не сравниться. И сражаться с тварями в полнотой темноте примерно то же самое, что на нео идти с голыми руками – загрызут моментом. Разве что натренированный крысопес сумеет хозяину подсобить – но это, как еще повезет.
Правда, у истребителей мутов острота зрения тоже была, дай бог каждому – не зря их специально отбирали из числа добровольцев. Чтобы и реакция соответствовала, и зрение, и слух. Крот, например, подземных мутов не столько видел, сколько нюхом чувствовал. Не в том смысле, что по запаху, а как-то само собой получалось ощутить. За эти способности Егор и получил свое прозвище. Давно получил, еще когда совсем юнцом попал в отделение разведки.
Сейчас, когда тоболяки полезли в коллектор, такие способности здорово пригодились. Смешно, но однажды лейтенант лично убил мутировавшего крота. Тезку, так сказать… Ох, и жуткая зверюга: длиной больше метра, зубы в ладонь ребенка, а на спине толстенный хитиновый панцирь – копьем не прошибешь. Да еще хвост с полметра, зазубренный, как пила по дереву…