– Звучит, конечно, красиво, – неуверенно произнёс Кроликов, поднял руки со стола и сложил в замок на груди. Стол опять-таки с грохотом вернулся в исходное положение, освободив доктора.

– Одним из эпизодов нашей деятельности станет диалог с реальной властью. Нам есть что сказать, и мы хотим быть услышанными. Если диалог не получится, мы готовы устраивать открытые диспуты, в которых отстоим свою точку зрения. Точку зрения людей, небезразличных к нашему настоящему! И именно в вас, Александр Александрович, мы видим человека, способного стать апологетом наших прогрессивных устремлений.

– Диспуты? – чуть слышно, захлёбываясь воздухом, спросил уже порядком заинтригованный врач, опять положив руки на стол и навалившись на него всем телом. Стол с грохотом вернулся в положение «прижать».

Именно всевозможных коллективных обсуждений и не хватало ему в последнее время. Кроликов не верил своим ушам, удача пришла, откуда не ждал.

– Да! Диспуты. Мы искренне верим, только такой адепт как вы, сможет объяснить позицию передовой элиты представителям власти. Этим краснощёким, откормленным на народном хлебе дармоедам (естественно, Косовский предпочёл умолчать, что именно «откормленные дармоеды» должны составить абсолютное большинство в будущем «собрании»). Скажу вам больше, должность председателя фонда выборная. Но, есть мнение, что именно ваша кандидатура, в случае вашего согласия, конечно, должна стоять на особом положении как кандидата, способного объединить все конфессии нашей непростой интеллигенции.

– Мне кажется, что вы преувеличиваете мои возможности, – засомневался Кроликов, в очередной раз убрав руки от стола, послушно вернувшегося в прежнее положение.

– Да! Это работа, требующая огромной самоотдачи. Не побоюсь сказать – самоотречения! Общественная деятельность утомительна и затратна. Но именно это всегда было отличительной чертой настоящих филантропов, – произнеся последние слова, Косовский сильно подался вперед, подталкивая стол со своей стороны таким образом, чтобы тот вновь прижал Кроликова к спинке кресла. – Решайтесь, Александр Александрович! Вы нужны обществу! Присоединяйтесь!

– Согласен… – тихо просвистел Кроликов.

– Прекрасно! Поздравляю, вы теперь с нами! Я и не сомневался! Сейчас я сильнее приоткрою завесу о деятельности фонда и особенностях нашего сотрудничества,

Ростислав отпустил стол и освободил Кроликова.

У Александра Александровича практически не было сомнений по поводу принятия решения. Ведь это именно то, о чём он мечтал всю свою жизнь. Он видел в Ростиславе ангела, пришедшего с неба с благими вестями. Пока Ростислав раскладывал перед ним какие-то бумаги и пытался посвятить в тайны существования «Попечительного собрания», Александр Александрович мечтательно размышлял о своей новой, абсолютно счастливой жизни!

– Да, вот ещё! – практически в конце своего доклада Ростислав вдруг сделался очень серьёзным. – Вопрос размера членских взносов будет выставлен на обсуждение уже на первом общем собрании, и только тогда мы сможем озвучить цифру.

– Это не имеет никакого значения, – легко произнес мечтающий Кроликов.

– И последнее. Вот список, составленный нашими активистами, – Ростислав протянул заранее подготовленный перечень фамилий, – здесь самые преуспевающие медики! Не могли бы вы пообщаться с этими людьми, если, конечно, знакомы, на предмет членства в нашей организации. Кстати, если кто из списка вам лично не симпатичен – вычеркните его немедленно!

– Что вы? Голубчик! Я знаю здесь всех, – ответил Кроликов, пробежав глазами по списку, – это уважаемые люди. Их репутация не вызывает сомнений. Я с удовольствием переговорю со всеми в ближайшее время!

– Вот и славно.

Глава 13
Хозяин «Парфенона»

На очередную встречу основателей фонда Ростислав двигался по городу, постоянно нарушая правила дорожного движения. Опоздание его огорчало, но вовсе не из-за Гриши, к встрече с которым он не успевал, его волнения были связаны с Дианой, странное свидание с которой он боялся пропустить. На одном из участков дороги оказался сильный затор, дорожная бригада ремонтировала встречную полосу, и проезд закрывали многочисленные автомобили, хаотично застывшие перед препятствием. Ростислав вспомнил слова начальника «Облавтодора», утверждавшего, что время для ремонта самых оживлённых трасс выбирается не случайно… Очевидно, кто-то действительно долго изучает интенсивность движения на определённом участке и в самый пик присылает бригаду. Проворность, с которой рабочие расхаживали по ремонтируемому участку, чем-то перекликалась с черепашьими бегами. Особенно выделялся громадный верзила, грациозно поливающий ямы расплавленным битумом из черного чайника – на ум моментально пришло сравнение с балериной, увлажняющей пол балетного зала. Возмущенным эмоциям торопящегося Ростислава не было границ: «Неужели они и вправду получают команду затягивать ремонт, чтобы у людей создавалась иллюзия постоянной заботы об автодорогах». Решение пришло моментально: он направил автомобиль на высокий бордюр и уже через мгновение объезжал образовавшуюся «пробку» по тротуару. «В этой стране любой автомобиль, кроме внедорожника, можно считать бесполезным и неуместным», – с этой грустной мыслью уже без помех идейный вдохновитель добрался к традиционному месту встречи.

Диана с подругой тоже задерживались. Зато, как можно было заметить по посуде за столиком, здесь уже давно расположился Самосвалов, эмоционально рассказывая какую-то историю двоим незнакомым Ростиславу мужчинам. Один, среднего возраста, сидящий между собеседниками, сомнительно улыбаясь, смотрел куда-то вдаль и иногда почесывал левой рукой висок. Другой, интеллигентного вида молодой человек, держа в правой руке не горящую сигарету, а в левой зажигалку, так проникся рассказом Самосвалова, что, кажется, даже забыл прикурить сигарету. Сам же Гриша, потрясая перед собой ладонями с широко расставленными и чуть согнутыми пальцами, словно готовился вцепиться кому-то в шею, с пылом продолжал свой рассказ:

– Я ему говорю: «Хорошо, я не вчерашний, всё понимаю! Готов оказать помощь, так с-сказать, на развитие. Сколько?» Этот ишак берёт бумажечку и аккуратненько так рисует мне единицу с четырьмя нолями. Я говорю: «Ого! Понял вас, молодой человек!» И ухожу. Делать нечего, иду к начальнику. И тут, представляешь? На двери начальника надпись «Савченко В.В.»! Дружбан мой! Мы с ним когда-то, ещё старлеями, на овощном рынке продавцов краденого сахара шугали. Потом он, оказывается, давно ушёл с милиции и расцвёл здесь. З-захожу в кабинет. «Здрасьте!», – говорю. Шо ж у вас, товарищ начальник, за беспредел тут творится? А он мне говорит: «Гриша! Ты шо, с ума сошёл? Своих не признаёшь?» «Другое дело», – говорю. Тут я ему всё рассказал. «Другу, – говорю, – помочь надо». «Не вопрос, – говорит. – Давай помогу». Спрашиваю: «Сколько?» А он мне: «Гриша, ты шо, дурак? Какие сколько? Мы друзья! Я с друзей денег не беру!»

«Господи! Как же они похожи на персонажей картины „Охотники на привале“ кисти Перова», – удивлённо отметил Косовский, усаживаясь отдельно таким образом, чтобы просматривалась вся терраса.