– Тише! Федор Михайлович работает, – обычно строго объявляла она присутствующим.
На самом деле находившемуся за двойной дверью Кащуку и так ничего не было слышно, просто Лиля ценила в своей обители тишину, порядок и полное подчинение со стороны людей, стоявших выше по служебной лестнице.
Невостребованный врачебный инстинкт спровоцировал увлечение Лили лекарствоведением, что стало настоящей бедой для всего коллектива райадминистрации. Двери в Лилин кабинет всегда оставались открытыми, что позволяло ей безошибочно определить местонахождение чихнувшего или кашлянувшего. Так, чихнул однажды начальник отдела труда и социальной защиты населения в своем кабинете, через минуту дверь к нему без стука отворилась и на пороге появилась Лиля с кружкой горячего напитка:
– Богдан Миронович! Немедленно выпейте вот это, – голос Лили звучал тревожно и строго.
Она протянула ему несколько разноцветных таблеток и дымящуюся чашку.
– Дякую, Лиля! То я вид пылюки чихнув, – попытался оправдываться начальник отдела.
– Здесь нет пыли! А у вас простуда!
– Та нема в мэнэ простуды! Я здоровый!
– Вы сейчас бравируете, а потом будете антибиотики принимать, от которых у вас отвалятся почки и печень. Вполне мужская логика – не замечать болезнь на ранних стадиях, зато потом ложками лекарства поедать. Я вам сейчас предлагаю предупреждающие препараты, слабенькие и приготовленные на травах, – произнесла Лиля, как всегда категорично и бескомпромиссно, не терпевшая пререкательств в вопросах, касающихся здоровья.
– Та пый, Богдан, – неожиданно вмешался вошедший Федор Михайлович, – ни черта с тобой не будет. Я тоже вчера немного захворал, выпил её зелье – сегодня как огурчик.
Богдан Миронович подчинился, он одним махом проглотил пилюли и запил теплой, противной жидкостью.
Эти навязчивые пробы врачевания приучили сотрудников администрации не чихать и не кашлять в зоне слышимости Лилии Зубко. И упаси бог кого-то появиться с заложенным носом, здесь курс лечения отличался особой беспощадностью. Лиля закапывала нос так, что невольные пациенты расходились со слезами на глазах, но! со словами глубочайшей благодарности, по-другому вырваться от практикующего медика-самоучки не удавалось. Такое положение вещей было обусловлено огромным расположением к Лиле самого Федора Михайловича. Ему очень нравилась эта интересная молодая женщина, и однажды он отважился на дерзкий и безрассудный поступок. Все последующие годы Федор Михайлович будет считать Лилю своим завоеванием, хотя на самом деле все выглядело совершенно иначе, безоговорочную победу над мешковатым шефом одержала Лиля.
Уже очень скоро деловая девушка попала в юридический отдел, где быстро повысилась до ведущего специалиста. А через некоторое время и вовсе приняла бразды правления отделом. Затем, вместе с Кащуком, Лилия Генадьевна перебралась из районной администрации в областную, где сразу навела свои порядки, отдалив от шефа неугодных и приблизив любимчиков. В личной жизни у неё всегда оставался один Федор Михайлович, из которого она лепила как из пластилина все что хотела. Оставаясь один на один, Лилия Геннадьевна меняла образ строгой, холодной женщины на капризную, вечно недовольную бабу и развлекалась самым излюбленным занятием – «пила кровь» своего Федюньчика:
– Конечно, у тебя все хорошо! Престижная работа! Жена! Дети! Любовница! Почет и уважение. Тобой любая могла бы гордиться!.. Я и горжусь! Вот какой у меня Федюньчик! Смотрите, завидуйте!.. Только очень больно становится потом, когда ты уходишь к ней, а я остаюсь одна, когда понимаю, почему я одна! Просто выть по-волчьи хочется, – все эти слова Лиля произносила навзрыд, с огромными слезами, – когда понимаешь – поиграют тобой как игрушкой и бросят!
– Да кто тебя бросит! Лилечка! Я? Та никогда в жизни! Ты же знаешь, пока я на этой проклятой должности, у меня связаны руки! Мне не простят развода! И почему ты одна? У тебя тоже есть сынишка!..
– Ага! Вот вырастет и бросит! И ты бросишь! Переведут тебя в столицу, и все! А я останусь одна, старая и никому не нужная!!
– Если меня переведут в столицу, ты тоже отправишься туда, глупенькая! Мы никогда не расстанемся!
– Мне не нужна столица! Мне не нужны твои должности! Мне нужен тыыыыыыыы!
В следующей фазе Лилия Геннадьевна переходила в откровенную истерику, чем очень омрачала возлюбленного. Успокоить безутешную женщину удавалось только заграничными шопингами, в сопровождении Федора Михайловича, используемого в качестве кошелька, шубками, автомобилями или драгоценностями. Однажды, выслушав очередную порцию упреков, Федор Михайлович расчувствовался так сильно, что, здорово напившись, немедленно разругался с законной супругой и объявился ночью в дверях Лилиной квартиры:
– Все! Лиля, я решил! Переезжаю к тебе. Принимай.
– А… а как же твоя жена?
– С ней я объяснился. Я ушел от неё!
Это оказалось столь неожиданно, что Лилия Геннадьевна, оторопев, впустила. Ее даже не смутило состояние Федора Михайловича, очевидно, уже хорошенько принявшего веселящего зелья. Он много и бессвязно говорил, часто извинялся, просил понять его внутреннее состояние и простить за нетрезвый вид, порой он становился просто жалким. Продолжая распивать принесенное с собой шампанское, Федор Михайлович попытался описать будущую семейную идиллию:
– Выгонят! Та и хер с ними! Я шо, работу не найду? Та у меня связей… – Кащук провел ладонью над головой – …дом, квартиру, обе машины, бизнес – все оставил жене и детям, тем более бизнес оформлен на её родственников. Главное – мы теперь вместе! Теперь заживем! Теперь нас никто не разлучит! Я много думал, Лиля!..
От этих разговоров Лилии Геннадьевне стало ещё хуже. Всю ночь она не сомкнула глаз, обдумывая происходящее. Дальнейший ход событий становился совершенно очевидным – если Кащука отстранят от занимаемой должности, деятельностью которого в последнее время не слишком довольны в столице, то работу потеряет и она. Даже очень лояльный босс не оставит на службе любовницу своего предшественника. Связи, которыми он так бравирует, исчезнут сразу же после отставки. Все полетит к черту, а ей останется этот лысый толстяк, спящий рядом, храп которого идентичен с ревом трактора, тянущего сцепку. Нет! Одно дело – закатывать истерики и играть в роковую любовь, и совсем другое – терпеть присутствие человека, единственной красивой стороной которого до этого являлось его служебное положение. Лилии Генадьевне пришлось признаться самой себе в чрезмерном артистизме во время последнего выяснения отношений, слишком «перегнутая палка» привела к неожиданным последствиям, или, как говорят чиновники уровня Кащука – ситуация вышла из-под контроля. «Нужно срочно успокоить этого неврастеника и отправить его домой к жене! Пока это не стало резонансным событием», – такой план показался Лилии Геннадьевне единственным выходом из положения. Все еще не поздно вернуть на свои места и зажить привычной жизнью.
На протяжении всей истории этого служебного романа Лилия Геннадьевна не испытывала каких-либо особых чувств к Федору Михайловичу. Как любят говорить в таких случаях женщины – она просто позволяла себя любить. Первые несколько лет они скрывали свою связь, потом столько же делали вид, что скрывают, а в последние годы их роман перерос в вяло текущие отношения любовников по привычке. С Федором Михайловичем было удобно, комфортно, и в то же время Лилия Геннадьевна оставалась свободной женщиной, втайне мечтающей о мужчине, мало напоминающем Кащука. Хотя, надо признать, параллельных романов себе не позволяла. А для Федора Михайловича время от времени устраивалась встряска чувствам маленькими скандалами, так сказать, для поддержания интриги или просто так, для разнообразия. Теперь пришлось совершенно явственно осознать, что воспринимать этого человека она способна лишь малыми дозами, да и то, только в моменты находивших на него приступов неимоверной щедрости.