— Конечно, нет, ни один материальный объект в нормальной среде не может перемещаться быстрее света.
— Именно! Именно свет определяет масштабы вселенной! Это то, что я называю световой вселенной. И вот моя формула:
Авс = Rbc/C
Вы согласны?
Мёбиус смотрел на формулу, которая была нацарапана на экране в сознании Гарри.
— Возраст Вселенной равен ее радиусу, поделенному на скорость света. — Мгновение спустя он спокойно добавил: — Да, согласен.
— Ну вот, — сказал Гарри, — и не поспорили как следует.
Мёбиус расстроился. Да, талант Гарри, его способность к математическим выкладкам изумляет. Но откуда эта агрессивность и хвастливость? Некроскоп раньше таким не был. Что с ним случилось? Ладно, пусть продолжает. Может, удастся найти слабину в его рассуждениях и поставить мальчика на место.
— А время? А параллельные миры?
Но у Гарри был готов ответ:
— Пространственно-временная Вселенная, чей возраст и размеры такие же, как у других параллельных миров, имеет форму конуса, его острие — точка (момент) Большого Взрыва или Первичного Света, с которой начался отсчет времени; а основание — нынешние пределы Вселенной. Нет возражений против такой логики?
Отчаянно пытаясь найти ошибку в рассуждениях Гарри и не находя ее, Мёбиус медлил с ответом.
— Допустимо, но не обязательно правильно.
— Но вы согласны, что это возможно, — сказал Гарри, — тогда скажите, что, по-вашему, находится вне конуса?
— Ничего, поскольку Вселенная находится внутри него.
— Неверно! Параллельные миры тоже имеют коническую форму, и эти конусы исходят из той же точки!
Мёбиус вызвал в своем воображении эту картинку.
— Но... тогда каждый такой конус соприкасается с рядом других конусов. Есть ли этому подтверждение?
— Черные дыры, — тут же ответил Гарри. — Через них происходит обмен материей между мирами, обеспечивая необходимое равновесие. Материя перекачивается из мира, где ее плотность слишком высока, в соседний, менее плотный. Белая дыра — это изнанка черной. В пространственно-временном континууме это линии соприкосновения конусов, ну а в обычном пространстве, — он пожал плечами, — просто дыры.
Мёбиуса все это уже утомило, но он продолжал спорить:
— Конус в сечении дает окружность. Три соседних образуют внутри пространство в виде вогнутого треугольника.
Гарри кивнул:
— Серые дыры. Одна из них — на дне Печорского ущелья, другая — в верховьях подземной реки в Румынии.
Так он заставлял Мёбиуса соглашаться по каждому пункту и, в конечном счете, выиграл в этом споре — если было что выигрывать. На самом деле он не был уверен в своей правоте, да его это и не волновало.
Но волновало Мёбиуса. Ученый никак не мог решить — прав или не прав Гарри. А может, то и другое вместе?
* * *
В другой раз некроскоп беседовал с Пифагором. Гарри Киф горел желанием поблагодарить Пифагора (великий математик помог ему вторично овладеть утраченным искусством мгновенных вычислений), но кончилась встреча опять-таки спором.
Гарри предполагал найти могилу грека либо в Метапонтуме, либо в южной Италии, в Кротоне. Но сумел разыскать лишь пару могил учеников Пифагора; затем, совершенно случайно, он наткнулся на заброшенное надгробие (ему было 2480 лет) члена Пифагорийского Братства на Хиосе. Надписи не сохранилось. Вокруг — скалы и рыжая земля, козлы, жующие чертополох, а в пятидесяти ядрах волны Эгейского моря плещутся о скалистый берег.
— Пифагор? Только не здесь, — ответил ему голос, подобный шелесту сыплющегося песка, когда мертворечь некроскопа пробилась сквозь многовековое кружение мыслей. — Он ждет. Его время еще не пришло.
— Его время?
— Да, вскоре он возродится в живом, дышащем и чувствующем теле.
— Но вы общаетесь? У вас есть с ним контакт?
— Он иногда общается с нами, чтобы обсудить новые идеи.
— С вами?
— С Братством! Но я слишком много сказал. Уходи, оставь меня в покое.
— Что ж, как хотите. Но вряд ли он будет доволен, если узнает, что вы прогнали некроскопа.
— Что? Некроскопа? — (Удивление сменил благоговейный ужас.) — Так ты тот самый, кто научил мертвецов разговаривать и общаться друг с другом?
— Тот самый.
— И ты хочешь учиться у Пифагора?
— Я хочу научить его.
— Это богохульство!
— Богохульство? — Гарри поднял бровь. — Выходит, Пифагор — Бог? Тогда он довольно медлительный Бог. Посудите сами: я уже освоил метапсихоз. А теперь готовлюсь ко второй фазе, к очередному обновлению.
— Твоя душа в процессе миграции?
— Думаю, этого ждать не так долго.
Потревоженный мертвец немного помолчал.
— Я поговорю с нашим учителем, Пифагором, но если ты солгал — можешь быть уверен, он нашлет на тебя проклятие чисел. Э-э, нет, он и меня может покарать! Нет, я не осмелюсь. Сначала докажи, что ты не лжешь.
— Что ж, я сам могу показать вам некоторые числа. — Гарри с трудом сдерживал нетерпение. — Член Братства должен оценить их значение.
— Ты думаешь поразить меня своими убогими построениями? Ты, человек, чья жизнь так ничтожно коротка! Может ли твой разум представить, сколько чисел, формул, чертежей проанализировал я, сколько открытий удалось мне сделать за те две с лишним тысячи лет, что я лежу здесь, вдали от суеты и треволнений мира? Не знаю, некроскоп ли ты, но что ты слишком самонадеян, это точно!
— Ты говоришь, самонадеян? — Гарри почувствовал, как в нем нарастает гнев. — Твои формулы и вычисления! Да я владею такими формулами, что тебе и не снились.
Он развернул в своем сознании дисплей компьютера и вывел на него выкладки и формулы Мёбиусовой математики. Потом приоткрыл дверь в пространство Мёбиуса и позволил чванливому члену Пифагорийского Братства заглянуть на мгновение через порог: в никуда и в везде.
Ошеломленный мертвец воскликнул:
— Что... что это?
— Это Большой Ноль, — буркнул Гарри, свернув изображение. — Место, откуда берут начало все числа. Но я зря трачу время. Я пришел поговорить с учителем, а занимаюсь болтовней со студентом, причем не самым способным. Так ты можешь связать меня с Пифагором?
— Он... он на Самосе.
— Там, где он родился?
— Да. Он решил, что там его будут искать в последнюю очередь. — Вдруг мертвец опомнился. — О некроскоп! Заступись за меня! Я предал его! Он прогонит меня!
— Ерунда, — проворчал Гарри добродушно. — Прогонит? Он возвысит тебя — ведь тебе довелось увидеть число, открывающее доступ ко всем временам и пространствам. Сомневаешься? Дело твое. Во всяком случае, спасибо — и прощай.