Да пошел он… к чертям собачьим. Вот еще, буду страдать я из-за какого-то пернатого кобеля! Сдался он мне! И пусть только попробует подойти… Ближе чем на пять метров его к себе не подпущу! И общаться с ним впредь буду только… только в письменной форме, вот!
Не успела я об этом подумать, как сзади раздались решительные шаги. Спешно обернулась и, поняв, что блондин все-таки решил меня догнать, вопреки здравому смыслу резко ускорилась и почти что вбежала в дверь текстильной лавки, надеясь на спасение у тетушки Жоржетт.
Вот только хозяйки магазинчика за прилавком не оказалось. Как не оказалось в поле зрения и моей младшей сестрички. Видимо, до сих пор копаются в примерочной… А блондин тем временем ворвался в еще не успевшую захлопнуться дверь и попытался меня остановить.
— Люба, погоди.
— Не трогай меня, отпусти! — ловко увернулась от его рук, не давая им сомкнуться на плечах, и резко отпрянула от мужчины.
— Да что ж ты нервная такая! — проскрежетал зубами Фауст. — Ты можешь себя нормально вести?
— Для начала сам начни себя нормально вести! — высказала ему ту же претензию. — Задолбал уже!
— Чем это я тебя задолбал?!
— Своим хамским отношением и идиотскими обвинениями. Мне вот интересно, ты вообще о ком-нибудь, кроме себя, еще думаешь? Эгоист хренов!
— Люба, прекрати! — грозно прорычал Фауст.
— Бесчувственный, бессердечный, черствый! — продолжила серию обвинений.
— Если ты сейчас же не замолчишь, то я…
— То что? — с вызовом спросила я, бесстрашно глядя в злые глаза цвета предгрозового неба, в которых вот-вот была готова вспыхнуть молния.
Впрочем, молнии не последовало, как и ответа на поставленный вопрос. Видимо, вместо пустых слов мужчина решил на деле продемонстрировать, что он со мной сделает. Фауст коротко рыкнул, стремительно подался вперед и, обхватив меня за талию, резко притянул к себе, почти что впечатав в крепкое тело, а спустя мгновение прижался к моим губам в столь же крепком поцелуе.
Я от такого лихого поворота сначала малость ошалела. А потом… потом подалась навстречу, обхватила рукой его шею, еще сильнее притягивая к себе, и, махнув на все данные самой себе обещания и запреты, ответила на поцелуй. Ну не могла я не ответить… Вот просто не могла, и все тут! А все потому, что крышу от его напора у меня снесло в первое же мгновение.
Никто в жизни меня еще так не целовал. Так жарко, так страстно, так лихорадочно, будто всю свою жизнь только об этом и мечтал. И я вдруг поняла, что весь мой предыдущий опыт — так… лишь пустое место. А то, что происходило сейчас, и было моим первым, настоящим, взрослым поцелуем.
И плевать, что еще пять секунд назад мы глотки друг другу были готовы перегрызть. Сейчас для меня не существовало никого и ничего вокруг, кроме его горячих губ, прерывистого дыхания, прорывающегося в промежутках между поцелуями, порывистых, беспорядочных движений рук и бешено колотящегося сердца, прямо под моей ладонью.
А что вытворял его язык! Мама дорогая. Кажется, не так давно я хотела его отрезать? Так вот, я передумала. Еще самой пригодится. В личное пользование, так сказать.
И я даже и не подумала возмутиться, когда его смелые руки скользнули с талии на бедра, сжали, а потом и вовсе подхватили, отрывая от земли, и усадили на какую-то твердую горизонтальную поверхность. Кажется, это был прилавок.
Ох, со стороны, наверное, смотрится просто возмутительно… и одновременно возбуждающе. Меня от представленной картинки аж в жар бросило. А если еще развести ножки и подпустить его чуть поближе…
Фауст тут же уловил мой замысел и с тихим стоном подался вперед, теснее прижимаясь к моему телу, что буквально за какие-то мгновения превратилось в податливый воск, что откликалось на каждое прикосновение умелых мужских рук. А от того, как он сильно, с нажимом проводил по спине, хотелось еще сильнее выгнуться, теснее прижаться к широкой мужской груди и бедрам, что находились в такой непозволительной близости.
Мимолетно порадовалась, что я в брюках. Была б на мне юбка до пят, такой номер бы не прошел. Ну, либо юбки бы на мне уже не было. И не думаю, что я сильно горевала бы по этому поводу.
Ох, Фауст, что ж ты творишь-то со мной?
Как он там говорил? «Делаю упор на качество»? Вот теперь верю. На все сто процентов верю, качественный ты мой! Соблазнитель чертов! Искуситель пернатый! За косу бы тебя оттаскать! А потом до смерти зацеловать, чтоб не повадно было приличных девушек на прилавки сажать.
И, подчиняясь собственным желаниям, я сама же углубила и без того отнюдь не невинный поцелуй, запустила руку в шелковистые волосы, досадуя, что они заплетены в тугую косу. Как же хотелось ее сейчас расплести. Растрепать к чертовой матери и перебирать, перебирать шелковистые прядки…
Фауст на мои действия отреагировал тихим стоном, сорвавшимся с губ, и, улучив момент, хриплым голосом прошептал:
— Что ж ты творишь?
Хм… Кажется, я собиралась спросить у него то же самое. Да только не успела. Феникс вновь накрыл мои губы своими. Чуть прикусил, зализал, приласкал, вновь углубил поцелуй, заставив меня вконец потерять голову.
А потом откуда-то сбоку раздалось совершенно неуместное:
— Люб, как тебе это пла…
И в тот же миг я, словно ошпаренная, отпрянула от мужчины. Он с той же скоростью отстранился от меня и перевел все еще затуманенный, но теперь еще и ошарашенный взгляд на стоящую посреди магазинчика Стаську.
Мелкая, по своему обыкновению, молчать не стала и в красках прокомментировала увиденное:
— Да что ж такое? То обжимаются, то целуются в общественных местах. А у кого-то, между прочим, невеста есть! — разом спустила меня с небес на землю сестрица, а Фауст, не дожидаясь приглашения, спустил меня с прилавка и сделал шаг в сторону.
Господи, как же мне сейчас было неловко… За свой взбудораженный вид, за горящие огнем губы и такие же горящие смущением щеки. Впрочем, блондин выглядел не лучше. Коса растрепана, губы искусаны, жилетка почему-то расстегнута. Это что, я постаралась? И судя по тому, как он на меня глянул, до него только-только начало доходить, что произошло.
В общем, я была готова просто на месте провалиться. Думаю, похожие чувства обуревали и Фауста. Вот только Стаська, уперевшая руки в боки и выжидательно на нас уставившаяся, не собиралась давать нам пощады. Тоже мне, сестра называется…
Спасла ситуацию, как ни странно, тетушка Жоржетт. Хозяйка магазинчика все с тем же добродушным выражением на лице вплыла в торговый зал и начала воодушевленно нахваливать Стаськин наряд. Я сделала вид, что потираю кончик носа, сама же незаметно прикрыла ладонью припухшие губы. А вот Фауст… Не знаю, как он это сделал, но когда я глянула на него исподтишка, мужчина выглядел идеально опрятным и собранным.
Впрочем, несмотря на благодушный вид, выслушивать разглагольствования мадам Жоржетт мужчина был не намерен.