– А что, если наш дрессировщик в целях рекламы поставил на своих страницах фото голубя с письмом? Тогда мы сможем припереть его к стенке.
– И знаешь, что он скажет?
– Что получил заказ по почте, – вздохнул детектив, – а деньги передал в конверте курьер. Я не я, лошадь не моя, и ваще меня тут не стояло.
– Не расстраивайся, Кис. Главное, что письмо и голубь оказались правдой. Ты ведь в этом хотел первым делом убедиться? Вот, убедился.
– Да уж. Кто-то много труда положил, чтобы донести до Маши информацию о смерти ее отца, и информация эта – тоже правда. Вернее, Автор Письма так считает. Надеюсь, не без повода… Люди слишком часто позволяют себе иметь мнение, не имея фактов для его обоснования. Если у нас такой случай, то мы угрохаем уйму времени впустую.
– Не будь пессимистом, Кис. Автор Письма, кем бы он ни оказался, близкий к академику человек. И он хоть что-то, да знает. Мы должны постараться вычислить его.
– И по какому признаку, по какой примете? Есть идея?
– Ни малейшей… Только если интуитивно – уловить чей-то особо настороженный взгляд.
– Так может посмотреть на тебя и убийца, Игорь. У Автора Письма есть кое-что общее с ним: и тот и другой не хотят, чтобы их разоблачили.
– Главное, что и тот и другой знают правду о смерти академика, правду о ДТП. А наша задача – эту правду добыть.
– Да неужели? – усмехнулся шеф. – С каких это пор ты говоришь лозунгами?
– Не придирайся. Я просто развиваю мысль. Предлагаю искать обоих одновременно, примерять каждого из окружения Донникова к обеим ролям. Начнем с обитателей имения. Кто-то был заинтересован в смерти академика, что-то выигрывал от нее. А выигрывали либо домашние – наследство, тут понятно, – либо некто в его профессиональных кругах. Давай присмотримся к местному народцу, коль скоро мы тут.
– Из тех, кого я уже видел, никто не годится ни на роль Автора Письма, ни на роль убийцы, – помотал головой Алексей. – Мотива нет. Все дамы жили на содержании у Донникова – теперь же его лишились. Не уверен, что наследство сможет компенсировать постоянное и стабильное содержание. Да и автокатастрофу подстроить они не могли, кишка тонка. И подробности знать им неоткуда…
– Где, кстати, она произошла? – спросил Игорь.
– Пока не интересовался. Сейчас придем в дом, расспросим Машеньку.
– Между прочим, ДТП устраивать не обязательно своими нежными ручками, – продолжал Игорь. – Та же субтильная Лена могла нанять умелого человека. Она, кстати, в отсутствие завещания должна больше всех получить из наследства Донникова, если только они какого-нибудь хитрого брачного контракта не подписывали… Кис, слушай, а почему он с шофером не ездил? Чтоб у академика да не было личного шофера?
– Был. По словам Маши, отец любил сам баранку крутить. Но, повторяю, я о ДТП еще не расспрашивал – для начала хотел убедиться, что голубиное письмо не ложь и не розыгрыш. А вот теперь как раз спросим… Знаешь что? – Алексей вдруг остановился в нескольких шагах от двери в дом и повернулся к Игорю. – А ведь машины так просто не загораются! И тем более не взрываются. Особенно современные дорогие марки – а у Донникова наверняка была отличная тачка, может, поэтому он так любил ее водить… Все эти эффектные трюки в кино, где автомобили сталкиваются и взлетают на воздух, – чисто голливудский вымысел с применением пиротехники.
– Я тоже в какой-то передаче видел разоблачение киношных эффектов… Нужно что-то еще, чтобы возник пожар, – неисправность в электропроводке, например… А взрыв бывает из-за паров бензина, при условии, что бак хотя бы наполовину пустой, кажется… Не помню подробности, – покачал головой Игорь. – Я передачу слушал вполуха, но точно одно: мало просто врезаться во что-то, для пожара и взрыва нужны дополнительные факторы. Может, Роман в таких делах разбирается?
– Вряд ли. Он машины чинит, а не испытывает. Да нам пока не надо. И так ясно, что дело нечисто.
– Если автокатастрофа подстроена, – не унимался Игорь, – то вывести из строя могли либо машину, либо водителя. То есть, допустим, академику в кофе что-то подсыпали, типа снотворного. Он заснул за рулем и разбился. Или другой вариант: в машине «две крутки не докрутили», как ты любишь говорить.
– Это не я, это Аркадий Райкин.
– Да-да… – рассеянно кивнул Игорь, захваченный своей мыслью. – И сделали это в обоих случаях там, откуда он выехал: или из дома с утра, или с работы вечером. Сейчас спросим у Маши, где находился ее отец перед ДТП, и сразу поймем, где искать убийцу!
В Адыгее. Дорожно-транспортное происшествие, закончившееся гибелью Евгения Дмитриевича Донникова, произошло в горной части Республики Адыгея.
То есть далеко от Москвы. Очень далеко.
И при полном отсутствии свидетелей.
То есть ехал себе Евгений Дмитрич по горной дороге, как вдруг сковырнулся в пропасть. А машина-то была как раз с газовыми баллонами. И, рухнув в пропасть, она загорелась. А потом взорвалась. И тело, бедное тело академика, изрядно выгорев сначала, разлетелось затем при взрыве на кусочки. Машина, к слову, тоже. Ежели там кто «две крутки не докрутил» – то уже не узнать. Взрыв те «крутки» разложил на атомы…
Алексей видел, как у Маши, когда она рассказывала об этом, светлые волоски на руке встали дыбом от ужаса. Страшная картина горящего тела отца – самого родного человека на земле – наверняка преследует воображение этой девочки с тех пор, как она узнала подробности автокатастрофы.
– Прости, Машенька.
– Незачем извиняться. Я сама к вам обратилась, Алексей Андреевич.
– Ты сильный человек.
– Обычно люди считают, что если я не показываю своих чувств, то у меня их нет.
– Да, девочка, потому что у них не развито воображение и они не в состоянии представить себе то, что не видимо глазу, – чужую боль, к примеру. Сами они, окажись на твоем месте, утопили бы в слезах и соплях всех окружающих, требуя к себе сочувствия и внимания. Потому что им неведомо мужество. А тебе ведомо. Твой отец тобой гордился, я уверен.
– Знаете, я в последнее время все чаще думаю, что хорошие родители совершают большую ошибку, воспитывая детей в понятиях порядочности, чести, отзывчивости… Потому что ребенок растет, думая, что именно так устроен мир. Он видит, что взрослые все знают и все умеют, – к тому же они добрые, всегда придут тебе на помощь… В эту пору ведь всех взрослых олицетворяет твоя семья, и ты думаешь, что все такие же, как мама с папой. Потом ребенок вырастает и обнаруживает, что настоящий мир разительно отличается от его возвышенных представлений. Но самое большое разочарование ждет в тезаурусе: мы говорим одни и те же слова – добро, любовь, порядочность и так далее, а понимаем под ними абсолютно разные вещи… Возьмите хотя бы Лену: она ведь не только говорит, будто папу любила, но и искренне верит, что любила. В то время как она на любовь органически не способна! Она малахольная, физически и душевно, – а на любовь нужны силы. Любовь – это ведь отдача… Вы согласны?