– Так чем ты занимаешься на этой прекрасной вилле в полном одиночестве?
– Работаю, если тебе угодно.
– Скорее всего, над загаром. Или похмельем. У тебя воспаленные глаза.
– Я работал допоздна.
– Ладно, – с сомнением ответила Брук. – Кажется, небольшая порция кофе тебе не помешает.
Прячась за темными стеклами очков, Ник наблюдал, как Брук направилась в дом, и не мог оторваться от ее длинных ног. Шелковистая гладкая кожа обтягивала упругие мышцы, натренированные занятиями йогой и бегом. Сердце Ника учащенно забилось, когда он вспомнил, как эти сильные и стройные ноги обвивали его бедра.
Несмотря на утреннюю прохладу, его тело горело. Еще час назад, когда Ник открыл глаза, он не чувствовал ничего, кроме безнадежной тоски и уныния. В таком настроении он просыпался уже несколько дней, и все из-за аварии, случившейся при тестировании пилотной модели космического корабля.
Появление Брук на этом сонном греческом островке было подобно глотку свежего воздуха в пыльной пустыне.
– Кто-то должен позаботиться о тебе, – заметила она, когда вернулась и принесла с собой аромат горького черного кофе.
– Значит, я прерываю романтический уик-энд? – Она села на соседний шезлонг.
Ник чуть не поперхнулся и вцепился в свою чашку.
– А может, и нет, – не дождавшись ответа, продолжила Брук. – Иначе ты бы прилагал больше усилий, чтобы избавиться от меня.
Повисла пауза. Брук откинулась на спинку шезлонга, а Ник поставил пустую чашку себе на грудь и закрыл глаза. Его охватило чувство умиротворенности и покоя. Хотелось потянуться и взять Брук за руку, но он не осмелился.
– Мне кажется, я понимаю, почему вы купили этот дом. Здесь невероятно красиво. Не могу поверить, что вода может быть такой голубой, – задумчиво заметила Брук и повернулась к нему. – Когда ты возвращаешься назад?
– Я не собираюсь возвращаться.
– А как же «Гриффин»? Ты ведь не можешь просто так взять и бросить все.
– Из-за ошибки системы, которую я спроектировал, погиб человек…
– Ты не виноват, – схватила его за руку Брук. – Это Глен настаивал на испытаниях и не послушал тебя, когда ты сказал, что система еще не полностью готова.
– Уолтер умер, и это была моя вина.
– Я не верю своим ушам. Что-то пошло не так, и ты решил отступить и бросить дело всей своей жизни? Мне кажется, здесь есть что-то еще, – еще крепче сжала его руку Брук. – Пожалуйста, не принижай мои умственные способности, отрицая это.
– Доктор Дэйвис, я бы никогда не сделал этого. Кстати, сколько у тебя докторских степеней?
– Всего две. Не меняй тему разговора. – Брук широко зевнула.
– Ты устала.
– Я со вчерашнего дня в дороге. Ты знаешь, сколько я добиралась сюда? – закрыла глаза Брук. – Около двадцати часов. Но мне так и не удалось уснуть.
– Почему?
– Потому что я беспокоилась о тебе.
* * *
Это было скорее предлогом. Переживания за Ника – лишь четвертая из причин, по которым Брук преодолела почти десять тысяч километров, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз, а не делиться новостями по телефону.
Ну не могла же Брук в первые десять минут разговора сказать ему, что она на восьмой неделе беременности!
Нужно было многое выяснить и получить ответ, почему Ник так обошелся с ней и бросил ее, когда, казалось, все складывалось просто идеально.
– Мне не нужна твоя забота.
– Конечно, не нужна, – ответила Брук, не подавая виду, что его слова больно ранят. – Поэтому ты выглядишь как животное, сбитое на дороге неделю назад.
Его глаза, когда-то лучившиеся светом, теперь были безжизненными, и под ними пролегли темные круги. На лице топорщилась густая черная щетина. Ник на самом деле выглядел ужасно, дальше некуда.
– Брук, зачем ты прилетела?
– Ты исчез не попрощавшись, – озвучила причину номер три Брук. – И не отвечал на звонки и письма, поэтому я решила найти тебя. Ник, я хочу узнать настоящую причину нашего разрыва.
– Я уже говорил тебе…
– Что я тебя слишком отвлекаю, – перебила его Брук. – И мешаю работать. Я не понимаю, что произошло. Ник, нам было так хорошо вместе. Ты был счастлив. Скажи, ты решил порвать со мной, потому что я сказала, что люблю тебя?
– Я решил, что так будет лучше. Это была моя ошибка, что мы слишком сблизились.
– Почему же ты мне ничего не сказал?
– Мне показалось, что тебе будет легче, если ты поверишь, что я предпочел тебе работу.
– Вместо того чтобы быть честным и признаться, что я не подхожу?
Ответа не последовало.
Брук никак не ожидала такого поворота событий. Глубоко в сердце она верила, что Ника устраивало то, как быстро развивались их отношения. Они были друзьями достаточно долгое время, и Брук знала, что Ник не стал бы терять свое время на что-то другое помимо проекта «Гриффин». Это заставило ее подумать, что их отношения что-то значат для него. Как она могла так ошибиться?
– Что ж, думаю, мой оптимизм снова берет верх, – улыбнулась Брук, пряча от Ника боль, пронизывающую ее сердце.
– Брук…
– Ничего не говори. Давай отложим этот разговор. Лучше покажи мне свой роскошный дворец.
– Это не дворец, – нахмурился Ник.
– Я выросла в небольшой квартире, поэтому не могу по-другому назвать дом площадью в пятьсот квадратных метров.
Ник ничего не ответил. Он поднялся и жестом пригласил Брук в дом. Прежде чем войти, она сбросила сандалии. Известняковая белая плитка приятно холодила уставшие ноги.
– Эта зона – своеобразное сочетание гостиной, столовой и кухни, – сказал Ник заученным тоном гида, которому научился, когда обхаживал потенциальных инвесторов «Гриффина».
Брук посмотрела на огромные абстрактные картины в красных, желтых, синих и зеленых тонах, которые висели на стене позади белых стеганых диванов. Слева посередине кухни стоял огромный стеклянный стол в окружении восьми черных стульев. Обстановка была неформальной и очень уютной и располагала к отдыху.
– Картины просто изумительные. Кто художник?
– Моя сестра.
– Я бы хотела с ней познакомиться. А Глен знает о твоей семье?
– Да.
Это причиняло ей боль. Брук не ожидала, что у Глена будут от нее какие-то секреты.
– Расскажи мне о своих братьях.
– Мы – тройняшки. Я средний.
– Два брата и сестра, – пробормотала Брук.
Так кто же такой этот Ник Алессандро? В данный момент его внешний вид не имел ничего общего с тем переутомленным ракетостроителем, которого она знала на протяжении нескольких лет. Несмотря на немного усталый вид и несколько новых морщинок, Ник в шортах цвета хаки, белой тенниске и дорогих солнцезащитных очках больше походил на модель из летней коллекции Армани. Новый облик превратил его из рассеянного ученого в обычного европейского плейбоя, и это делало его еще более недосягаемым.