– Ты передумал мстить?
– Нет. – Рафаэль сжал кулаки.
Глядя вслед Ричарду, Рафаэль напряженно думал. Да, он отомстит ее отцу. Но из-за этого он может ее потерять. А значит, она никогда не должна узнать о том, кто уничтожил ее отца.
…Спотыкаясь и то и дело прижимаясь друг к другу телами, сливаясь в бесконечных поцелуях, они с трудом добрели до шикарных апартаментов Рафаэля на четвертом этаже. Наконец-то, впервые за три недели, они были одни в доме: Рафаэль заранее отпустил слуг.
Он уложил Элиану на огромную кровать, покрытую шелковой простыней, и прижал ее своим телом. Изогнувшись, она прильнула к нему крепче, наслаждаясь его тяжестью и жаром его желания. Он приник к ней жадным поцелуем, терзая ее губы и яростно двигая бедрами между ее раскинутых ног.
Приподнявшись, он стащил с нее майку, поднял юбку до талии и сдернул трусики. Она шире раздвинула ноги, но он, приподняв ее выше и усадив у спинки кровати, уткнулся лицом в ямку между ее грудями. Волна возбуждения нахлынула на Эллину с новой силой, она все крепче прижимала его к своему ноющему от желания телу.
Рафаэль бормотал что-то неразборчивое, и это бормотание заставляло ее сердце биться как в лихорадке. Ее разгоряченные соски напряглись, боль смешивалась с возбуждением. С рычанием он крепко сжал в ладонях ее грудь. Она изгибалась и стонала от наслаждения, с готовностью отдавая всю себя в его власть. Он мял ее груди, тискал пальцами соски, и вся она трепетала, без слов умоляя овладеть ею…
Рафаэль сбросил рубашку, открывая ее взгляду свое великолепное тело, по сравнению с которым греческие боги показались бы низкорослыми хиляками. Она благоговейно гладила его дрожащими пальцами. Его рычание стало громче, и он, прижавшись к ее груди, начал тереться об нее, пока она не задрожала в экстазе. А его руки продолжали исследовать каждый уголок ее тела, пока, наконец, не скользнули вниз, к бедрам. Обессиленная от желания, она безвольно раскинулась на постели. Его сильные чувствительные пальцы скользнули ко входу во влагалище. Он вновь закрыл ее губы поцелуем, в то время как его пальцы, раздвинув складки, проникли во влажный жар ее тела. Лишь несколько движений этих виртуозных пальцев – и она забилась в конвульсиях, выкрикивая что-то неразборчивое сквозь целующие ее губы…
Он медленно завершал ласки, не торопясь, проводя пальцем вокруг ее клитора. Но, вопреки ожиданиям, желание тут же вновь пронзило ее. Она жаждала, чтобы он овладел ею до конца, и эта жажда, усиливавшаяся с каждым днем, становилась нестерпимой.
В порыве гнева она стукнула ногой по кровати:
– Просто возьми меня!
Он прижал ее, все еще дрожащую, к себе, успокаивая. Она со слезами ткнулась лицом в его грудь:
– У меня сердце разрывается все время, не прекращая! Ты же не хочешь этого?
– Это просто возбуждение.
– Три недели назад я попросила тебя: возьми меня! И теперь прошу об этом каждый день.
– Три недели назад ты хотела этим избавиться от меня.
– А может, я просто не могла больше ждать. И сейчас не могу. Ты подумал об этом?
– Querida, я хочу, чтобы у нас было все, как положено, с самого начала: ухаживание, предвкушение, всевозможные наслаждения… кроме самого последнего. Когда наши тела сольются воедино, я хочу, чтобы ты была уверена, что ты хочешь именно меня, а не просто удовольствия, которое я могу тебе доставить.
Ее глаза умоляюще смотрели на него.
– Я уверена. Уверена с того момента, как увидела тебя.
– Но потом, когда ты смогла мыслить ясно, ты попросила меня притормозить.
– Не до такой степени.
– Ты так говоришь, будто я мучаю тебя месяцами.
– Мне кажется, прошли годы!
Рафаэль довольно улыбнулся:
– Люблю, когда ты на меня так нападаешь!
«Я люблю тебя», – хотела ответить Элиана, но в последний момент прикусила язык.
Она не питала иллюзий по поводу того, что движет Рафаэлем. Конечно, такой мужчина, как он, мог остаться с ней лишь ненадолго. Поэтому она и считала, что с каждым прошедшим днем время близости, отпущенное им, тает.
А теперь он собирается улететь. С одним из своих братьев он летит в Японию. И хотя он уверяет, что поездка продлится лишь несколько дней, эти дни все равно будут отняты у нее…
Рафаэль вновь скользнул вниз, устроившись между ее раскинутых ног и, глядя на ее истекающее соком женское естество, прошептал:
– Позволь мне остудить твой огонь, querida…
Он делал для нее все – кроме одного-единственного, чего ей так хотелось. Она попыталась сдвинуть ноги, сказать, что ей нужен он, а не удовлетворение ее желаний….
– А что насчет огня в твоем теле?
– Можешь остудить его, если хочешь.
– О, хочу, так хочу…
Глядя на массивные пропорции Рафаэля, на его огромный член, она иногда пугалась, что просто не сможет вместить его. И все же она страстно жаждала этого, жаждала боли, которую считала неизбежной.
– Хорошо, – мягко сказал он. – Исполни свое желание. Но лишь после того, как я исполню свое.
Рафаэль приник губами к ее клитору. И весь мир для нее исчез, растворяясь в бесконечном наслаждении…
– Можешь, наконец, выключить свой виброзвонок? Он мне скоро дырку в черепе просверлит!
Рафаэль раздраженно взглянул на Райдена, сидевшего напротив него в мягком кресле своего частного самолета:
– Выключу, когда твой чертов пилот научится выбирать маршрут, на котором есть сотовая связь!
Райден, которого они с братьями привычно называли Молнией, попросил его слетать с ним в Токио пять дней назад. Он проделал немалую работу, пытаясь установить свою родословную, и теперь ему было нужно, чтобы Рафаэль посмотрел кое-какие документы, которые никак нельзя было выносить из учреждений и храмов, и сделал свои выводы. Все прошло благополучно. Райден наконец узнал о своем происхождении.
А Рафаэль узнал, что такое настоящее страдание. Ричард был прав. Он уже не мог оторваться от Элианы.
Он звонил ей по десять раз на дню. Будь его воля, днем он вообще не отрывался бы от телефона, а ночью – от экрана своего компьютера, оснащенного видеокамерой.
Двадцатичетырехчасовой перелет из Токио в Рио оказался настоящей пыткой. Полпути они летели без сотовой связи. И теперь он просто не находил себе места.
Поначалу Райден старался уважать его чувства, но, в конце концов, не удержавшись, начал подсмеиваться над ним.
– Пилот говорит, связь скоро появится. Но все же он советует воздержаться от звонков, пока мы не начнем снижение.
– Если нечего сказать, лучше молчи! – огрызнулся Рафаэль.
– Счет, ты меня удивляешь! – Райден с удовольствием вытянул ноги и пригладил волосы, которые остриг впервые в жизни: у консервативного высшего общества Японии были свои требования. – После Нумара и Ричарда ты был последним человеком на земле, которого я мог бы заподозрить в том, что когда-нибудь он будет так сходить с ума по женщине.