Book.

Вообще, крайне интересно проследить, как менялось с годами в нашем общественном сознании представление о положении на фронте в 1917 году. Сначала это была эластичная линия обороны, которая выравнивалась под могучими ударами нашей армии. Потом – все готово к победоносному наступлению славных героев. Далее – опять не самая удачная кампания для русской армии. Затем – очередная вопиющая бездарность немощных генералов, которых давно пора было гнать с постов и судить. Следом – кровавая империалистическая бойня, в которую мы непонятно зачем ввязались. После – никаких побед у нас не было в принципе. И наконец – украли у русской армии великую победу! Именно так выглядят апрель и май 1917 года в рассуждениях обывателя за прошедшие 100 лет. И если все оценки в принципе имеют хоть какое-то отношение к реальной истории и хоть как-то базируются на подлинных фактах, то последняя – звучит. Я бы даже сказал, гремит. Только и нужно запомнить: украли негодяи великую победу! Даже сознавать этот факт от вас не требуется. Лишь повторяйте всюду с умным видом, ссылаясь на авторитетное мнение генерала Деникина, написавшего по этому поводу в своих воспоминаниях: «Приведение войск к присяге повсюду прошло спокойно, но идиллических ожиданий начальников не оправдало: ни подъема, ни успокоения в смятенные умы не внесло».

Но мы перед тем, как нести дальше в массы эту только что открытую нам могучую истину, откашляемся скромно, протрем очки платочком и скромно зададим простой вопрос: любезнейший друг, а за каким же лешим тогда потребовалось русскому командованию создавать батальоны смерти, включая женские? И замолчим в ожидании ответа. Ждать только, боюсь, придется долго. Обычно вопрос об ударных батальонах заставляет замолкнуть глашатаев украденных побед. Он отправляет их в глубокий нокдаун, который не в силах прервать даже презрительный и пронзительный женский крик с галерки: «Соберись, тряпка!» Этот вопрос отвратителен им, как чеснок для вампира. В их глазах будет читаться паника, потому что объяснить появление в русской армии каких-то неведомых батальонов смерти, да еще и женских, в тот самый момент, когда крадут победу, очень непросто. И на жития святых, в земле Российской воссиявших, не сошлешься, потому что те ничего по этому поводу не говорили и заветов потомкам не оставили.

Я подозреваю, что многие действительно никогда не слышали про эти самые ударные батальоны. Не самая известная страница нашей истории. В годы советской власти о них отзывались всегда с непередаваемой злобой. Ведь именно ударные батальоны стали главным костяком контрреволюции, а Корниловский ударный полк – самой прославленной частью Белого движения. Поводов вспоминать об этих людях с теплотой у советского агитпропа не было. В современной России ситуация стала меняться в лучшую сторону. Не так давно при поддержке Российского военно-исторического общества вышел фильм «Батальон» о женщинах-ударницах. Были переизданы некоторые классические работы по этой теме, издававшиеся еще русской эмиграцией. Но круг потребителей этой литературы ограничивается лишь серьезно увлекающимися историей. Поэтому давайте начнем с главного.

Весной 1917 года началось формирование особых воинских частей, состоявших только из добровольцев, готовых личным примером вдохновить армию продолжать войну до победы. Ударные батальоны (как мужские, так и женские) стали использовать не только для прорыва обороны неприятеля, но и для усмирения воинских мятежей собственной армии и иной раз как заградительные отряды. Но главное даже не это.

Ударные батальоны получили свою форму. Уникальную. Привлекательную. Устрашающую.

Красно-черные погоны. Красный цвет символизировал кровь, пролитую ими за Родину. Черный – готовность к смерти за Россию. На кокарде красовался череп с костями. Он же был на нашивках.

Внешний вид соответствовал поставленной перед ударниками задаче – своим примером, своим презрением к гибели на поле боя и верности Родине вдохновлять остальную армию. И люди в ударных батальонах подобрались под стать этой задаче: самые стойкие, самые доблестные, не знающие страха в принципе и готовые в любую секунду не раздумывая отдать Родине самое дорогое, что у них есть, – свою жизнь.

Корниловский ударный полк.

Одна из самых стойких частей русской армии

Взять хотя бы будущую легенду всей Гражданской войны – генерал-майора Скоблина. Весной 1917 года он одним из первых шести офицеров откликнулся на зов генерала Корнилова и вступил в ударный отряд. Штабс-капитану Скоблину было тогда 23 года. К этому времени он успел стать одним из самых молодых георгиевских кавалеров в истории Русской Императорской армии и получить золотое георгиевское оружие за храбрость. Получил он его не за усиленную охрану собственного продовольственного пайка при свете луны, а за то, что личным примером и своей какой-то совершенно запредельной храбростью и невероятным презрением к смерти увлекал людей в атаку на вражеские позиции. Скоблин тогда выглядел сильно моложе своего возраста, и потому многие сомневались: как мог этот мальчишка быть представленным к такому высокому ордену? Штабс-капитан не расставался с приказом о своем награждении, демонстрируя его любопытствующим старшим офицерам.

Туркул А.В. Самый страшный солдат Гражданской войны

Под стать ему был его ровесник – другая будущая легенда Белого движения, генерал-майор Туркул. Сохранилось описание его подвига: «Командуя штурмовым батальоном и наступая по совершенно открытой местности, под сильнейшим артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем все время находясь впереди батальона, воодушевляя и увлекая за собой своих подчиненных могучим натиском, первым прорвал сильно укрепленную позицию противника. Туркул впереди своего батальона смял его жестокой штыковой схваткой и продолжал преследовать». Вы понимаете, насколько это был лихой рубака? Вы оценили бесстрашие и военную доблесть этого блестящего русского офицера?

А теперь я задам очередной пустяковый вопрос. Зачем нужно собирать подобных штабс-капитанов со всего фронта в отдельные части? Ведь в результате оголятся другие участки театра военных действий. Не будет в дивизии такого вот Туркула – и неизвестно, сможет ли она успешно наступать. Кто даст гарантию, что не побежит под шквальным огнем неприятеля? Не найдется своего штабс-капитана Скоблина – и непонятно, кто будет своим примером заряжать молодых и необстрелянных еще солдат. На кого, как не на их ровесника, но уже георгиевского кавалера и образцового офицера, они должны равняться?

Но командиры дивизий и армий не возражали. Не возмущались. Отставкой не грозили. Надо – значит надо. Приказ исполним. И собираются Скоблины и Туркулы вместе в ударных частях. Форму красивую получают, череп с костями примеряют на фуражку. Нашивают красно-черные погоны на кителя. На правый рукав – красно-черный ударный шеврон. На левый рукав – нашивку с черепом. А вопрос все тот же: зачем?