Book.

Савинков не был бы Савинковым, если бы не раструбил об этом на весь белый свет. Едва успела закрыться дверь за офицером, как потенциальная жертва покушения уже сломя голову неслась жаловаться Алексееву на козни врагов, затесавшихся в ряды славной русской контрреволюции. Генерал разволновался и повелел немедленно вызвать Лукомского и Деникина. Посидев в задумчивости втроем, они приняли мудрое решение: поскольку узнать правду в этой истории все равно невозможно, то охрану надо усилить, а Савинкову рекомендовать убраться из Новочеркасска подобру-поздорову. Так всем будет лучше.

Савинков действительно был в этой схеме лишним. Он привык быть всегда на первых ролях. В случае с Добровольческой армией это было исключено априори. У генерала Корнилова был к тому моменту ореол первого из военных, кто начал борьбу с врагами России. Плюс его авторитет в армии и личное обаяние. В силу этих факторов он и только он мог быть во главе зарождающегося Белого дела. Но было необходимо учитывать еще и позицию Каледина и Алексеева. Если первому и своих забот вполне хватало, то вот со вторым возникли закономерные сложности. Дело в том, что оба отца-основателя сопротивления большевикам друг друга терпеть не могли. Это чувство было сильным и взаимным. Корнилов считал Алексеева во многом лично виноватым не только в неудачах русской армии на фронтах Первой мировой, но даже и в провале мятежа военных. В свою очередь, Алексеев считал Корнилова недалеким и сумасбродным, опасаясь, что этот «храбрый лев с головой барана» завалит все дело.

Разногласия усиливались и вследствие разных оценок такого важнейшего вопроса, как борьба с большевизмом. Алексеев считал, что нужны многочисленные военные организации по принципу его собственной, которые в нужный момент сыграют свою роль. Корнилов же, напротив, будучи сам блистательным офицером, не считал именно это сословие ключевым фактором грядущего противостояния с ленинской партией. Венчали же разногласия политические взгляды. Алексеева можно назвать сторонником конституционной монархии, ему были близки взгляды Струве и даже Милюкова. А вот у Корнилова либералы восторга не вызывали совершенно. Все это наслаивалось на психологическую несовместимость лидеров Белого движения. Взрывной Корнилов и осторожный Алексеев – сложно им было ужиться.

26 декабря 1917 года было официально объявилено о создании Добровольческой армии. Основных целей было две. Во-первых, дать возможность гражданам осуществить государственное строительство свободной России, стать на страже гражданской свободы, в условиях которой посредством Учредительного собрания они выразят свою волю. Во-вторых, противостоять вооруженному нападению большевиков на Юг России. А ленинская партия на все это пока еще должного внимания не обращала. Крайне малочисленная армия не могла стать серьезным препятствием для победоносного шествия советской власти. В этом была ошибка большевиков. Я убежден: знай Ленин и Троцкий заранее, во что в результате выльется Белое движение, предприняли бы все меры для его ликвидации еще в зародыше.

И вот тут перед нами встает вопрос: почему серьезные политики (а лидеры большевиков именно таковыми и являлись) недооценили возможные риски? Причин тут, как мне представляется, несколько. Прежде всего – малочисленность Добровольческой армии. По сути, на тот момент это был только Корниловский ударный полк и формирующийся офицерский полк. Смехотворно даже сравнивать это с силами, которыми располагали большевики на том же Юге. Да, нужно учитывать фактор боевой подготовки корниловцев и их фанатизм, но при соотношении 1: 10 он если и играет роль, то никак не доминирующую. Кроме того, и первые большевики были не меньшими фанатиками собственной идеи.

Далее: когда догмой признается грядущая мировая революция, как-то несолидно обращать внимание на незначительные сложности в провинции. Пусть эти земли и казачьи, но пролетарского элемента там вполне достаточно. Не забываем, что и большой процент казаков был уже распропагандирован к тому моменту. Никто ведь тогда не думал о том, что ситуация выйдет из-под контроля и спустя год с небольшим Свердлов подпишет директиву о расказачивании. Начнется настоящий геноцид.

Это страшное слово не является в данном случае фигурой речи или попыткой как-то сгустить краски. Резолюция Донского бюро РКП(б) от 8 апреля 1919 года рассматривает казачество в качестве базы контрреволюции и предполагает его уничтожение как особой экономической группы: «Все это ставит насущной задачей вопрос о полном, быстром, решительном уничтожении казачества как особой экономической группы, разрушении его хозяйственных устоев, физическом уничтожении казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, активно контрреволюционных, распылении и обезвреживании рядового казачества и о формальной ликвидации казачества». Но это будет уже весной 1919 года. Сразу же после прихода большевиков к власти ситуация виделась иначе.

Наконец, были обоснованные сомнения в том, что столь разные люди, как Корнилов и Алексеев, смогут действовать сообща. А значит, только зародившееся Белое движение автоматически ослабнет с потерей одного из них. Повод для такой оценки действительно был. Корнилов изначально считал, что русская Вандея должна быть не на Дону, а в Сибири или даже в Туркестане, где он мог в полной мере рассчитывать на преданный ему лично знаменитый Текинский конный полк. Адъютант Корнилова Разак Бек Хан Хаджиев оставил интереснейшие мемуары. Почитайте их, и вы поймете, что ставка Корнилова именно на текинцев как движущую силу сопротивления не была такой уж утопией. Кроме того, в Ташкенте сопротивлением большевикам руководил родной брат Корнилова. И если бы Белое движение на Востоке начало развиваться в полной мере не в 1919 году, а параллельно с Добровольческой армией, то вполне мог быть создан очень широкий фронт. И лично я не убежден, что в этом случае итоговая победа в Гражданской войне была бы на стороне красных.

Теме «как все-таки надо было поступить вождям русского сопротивления в 1917 году» были посвящены долгие споры в эмиграции. По зрелом размышлении я склонен согласиться с позицией первого начальника штаба Добровольческой армии генерал-лейтенанта Лукомского. В своих мемуарах он отмечает, что Алексеев и Деникин прекрасно бы все организовали на Юге, а Корнилов был бы успешнее на Востоке, чем Колчак. И вот почему: популярный среди казачества талантливый военный воспринимался бы в Сибири не только как легендарный русский генерал, но и в первую очередь как яркий политик. А победить в Гражданской войне можно только имея сильную политическую программу и проявляя политическую решимость. С последним и у Деникина, и у Колчака было по большому счету неважно.

Деникин А.И. Лидер Белого движения на Юге России

Корнилов оказался прав. Надежды на донскую Вандею в полной мере оправдались только на страницах эмигрантской прессы. Каледину так и не удалось раскачать казачество. Добровольческая армия оставалась малочисленной, а значит, пока не способной играть доминирующую роль в политике. Кроме этого, она была фактически окружена многочисленными вооруженными отрядами большевиков. Бои случались ежедневно, добровольцы несли серьезные потери, а вот с пополнением были значительные сложности. Корнилов нашел решение. Он переводит армию из Новочеркасска в Ростов. Генерал рассчитывал там на пополнение, поскольку в городе было свыше 17 тысяч офицеров – огромный ресурс для малочисленной тогда Добровольческой армии. Но этим надеждам не суждено было сбыться.