— Поди-ка раздобудь веревку, — сказал он мне. — Наверняка в одном из этих сараев должна найтись веревка.
Я заглянул в ближайший к дому сарай, рассчитывая найти там навороченную моторную лодку. Теперь это была всего лишь жалкая рассохшаяся плоскодонка, но над ней на стене висел моток бечевы, рядом с садовым инструментом, пилой и двумя пустыми крючками.
— Я думаю, лопату и топор взяли тут же, — сказал я, вручая Максвеллу Хайду веревку.
Он выглядел несколько раздраженным, оттого что коза Дергалась у него в руках, но тем не менее сказал он довольно спокойно:
— Ну да, думаю, они откуда-то отсюда. Обмотай один конец веревки вокруг шеи этой твари, да поживее!
Мне удалось накинуть веревочную петлю более или менее на нужное место. И тут же я с изумлением увидел, как свободный конец веревки сам собой обмотался вокруг остальной веревки и затянулся прочным узлом.
— Спасибо. Фу! — воскликнул Максвелл Хайд, выпрямившись. Он изрядно запыхался. — Экие непоседливые твари эти козы! И вонючие вдобавок.
Он пошел к дому. Я растерянно оглянулся назад, но другой конец веревки успел каким-то образом привязаться к двери сарая, и коза уже рвалась с привязи. Впечатляет.
— Надо сказать, — заметил магид, — что я немного удивился, увидев окровавленного мальчика, бегущего к вертолету, но я тогда был такой усталый, что не обратил на это особого внимания.
Разумеется, это была кровь! Я почувствовал себя идиотом, вспомнив, как принял ее за вышивку.
— А кто управлял машиной? — спросил у меня Максвелл Хайд.
— Наверное, Джоэл, второй молитвенник, — сказал я. — Разве что с ними был еще и пилот.
— Это вполне мог быть мальчишка, — заметил он. — Он взлетел рывком, на полной мощности, и его мотало из стороны в сторону. А где все это время был Романов?
— Романов был в постели. Он очень болен, — сказал я, словно бы оправдывая его. — Я точно знаю, что он был в постели, потому что я в это время бегал по дому и закрывал окна, на случай, если мастер молитв попытается проникнуть внутрь.
Я услышал себя со стороны — и впервые за все время удивился. Я заботился о Романове и защищал его с тех самых пор, как я тут очутился, а ведь Романов, по всей видимости, готов был прикончить меня за деньги, если бы счел, что я того стою. Мне пришло в голову, что, возможно, мной руководило какое-нибудь защитное заклятие. Но почему-то не верилось. Наверное, я просто восхищался этим человеком.
И я продолжал:
— Они действительно хотели его убить. Они называли его нечистым. Но он ничего им не сделал — разве что снабдил вышивальщиков заклинаниями, которые защищают от радиации.
— Так вот что их разозлило! — задумчиво сказал Максвелл Хайд. — Хорошо. Я сам могу засвидетельствовать, что ты в это время был заперт в доме, дверь была загорожена слоном и крови на тебе не было. Так что ты, думаю, невиновен.
Он открыл дверь, и я прошел на кухню следом за ним. Он сказал:
— Но насчет Романова мне приходится полагаться исключительно на твои слова.
— Сразу видно, что вы пишете детективы, — сказал я. Максвелл Хайд развернулся ко мне с таким видом, что я невольно отшатнулся.
— Я еще и магид, — сказал он. — И разобраться в этом деле — моя обязанность.
Он держался сурово и властно. Я почувствовал себя так, словно сострил вслух на похоронах. Потом он малость расслабился и сказал:
— Но сперва я хочу знать, что ты думаешь вот об этом. Он подвел меня к гостиной, распахнул дверь и спросил:
— — Ну? Что тут происходит?
Я немного офигел. Гостиная теперь выглядела как еще один сарай. Стенки были сколочены из корявых серых досок, поросших понизу зеленым мхом, в старом деревянном Полу зияли дыры. Сквозь щели в стенах блестело море. Окна перекосились и были затянуты паутиной, а что касается двух кресел, на которые я уложил Максвелла Хайда… Хорошо еще, что я накрыл их ковриком. Они превратились в пару гнилых шезлонгов, и ткань на одном из них треснула ровно посередине.
— Думаю, это оттого, что Романов так сильно болен, — сказал я.
Магид нахмурился и взглянул на меня вопросительно.
— Остров и все остальное уменьшается и ветшает с тех пор, как я пришел сюда и нашел его, — объяснил я. — Должно быть, он так болен, что не в силах поддерживать здешнюю магию.
— Это очень маловероятно, — сурово сказал мне Максвелл Хайд. — Этот остров и его обстановка должны функционировать в автономном режиме, иначе Романов просто не мог бы уходить отсюда. Я подозреваю, что все это получает энергию из тех миров, частью которых оно является. Из каждого понемногу, чтобы не нарушить равновесие. Тут все очень продумано. Романов в таких делах спец, парень. А где он сам? Надо на него взглянуть.
— Он там, — сказал я и повел его в спальню.
Там было ужасно. Спальня превратилась в крошечную, убогую комнатенку с толстыми стенами, сочащимися сыростью и покрытыми черными пятнами плесени. Воздух был спертый, болезнью пахло уже очень сильно. Романов выглядел как настоящий труп. Он лежал на узкой кровати и был почти такой же страшный, как мастер молитв. Щеки ввалились, волосы приклеились к потному лбу, так что лицо стало похоже на резкий серый зубчатый череп. Я испытал большое облегчение, обнаружив, что он все еще дышит.
— Фу! — воскликнул Максвелл Хайд.
Я бросился к окну, чтобы отворить его — или хотя бы попытаться, — но магид рявкнул на меня:
— Стоп! Стой, где стоишь, и не двигайся с места!
Я замер на месте, стоя почти на самой куртке Романова.
— Что с ним? — спросил я.
— Сейчас выясним, — сказал Максвелл Хайд.
Он наклонился и очень осторожно коснулся потного лба Романова. Магид крякнул, но Романов даже не шелохнулся. А потом, к моему удивлению, Максвелл Хайд отодвинул палец ото лба Романова, как будто вел им вдоль невидимой нити, провел по воздуху и почти коснулся моего лба.
— Так я и думал, — пробормотал он и провел пальцем обратно в сторону Романова.
— А в чем дело? — спросил я.
— Смотри, — сказал он. — Или тебе не видно?
Но я увидел ее сразу, как только он велел мне смотреть. Между головой Романова и моей тянулась размытая ниточка грязного на вид, серовато-желтого света. Действительно мерзкая. Меня едва снова не стошнило.
— Нет, мне видно, — сказал я.
— Часто ли ты к нему прикасался? — сурово спросил Максвелл Хайд.
Я задумался. Насколько я помнил, я вообще к нему не прикасался.
— По-моему, я до него не дотрагивался, — сказал я. — Мне почему-то не хотелось этого делать. В смысле, я…
— Ну хоть на этом спасибо, — сказал Максвелл Хайд. — А не то он бы, наверное, уже был мертв.