— Ах, как я люблю мужчин, которые все время молятся! — прозвенел голосок второй. — Это просто божественно!
— Ах, какой вы изумительно отвратительный! — вскричали обе и кинулись Джоэлу на шею.
Это было просто потрясающе. Я облокотилась на стенку, чтобы лучше видеть. Джоэл дергался в своем кресле из стороны в сторону, не зная, куда деваться.
— По-моему, у него просто нет шансов! — заявил Тоби, исполнившись столь редкой гордости за родственников.
— Они врубили эти чары, точно прожектор! — согласился Грундо.
Романов, стоявший рядом со мной, присел на корточки у стула мерлина и весь вспотел от спешки и усилий.
— Помоги, дружище! — сказал он мерлину. — Надо отыскать узор. А то эта штука похожа на свалявшуюся шерсть.
Потом поднял взгляд на меня, еще более требовательно.
— Ступай на Острова Блаженных, поднимай землю! — сказал он мне. — Возьми с собой мальчишек, пусть помогают. Это следовало сделать еще месяц тому назад. Я к вам присоединюсь, как только управлюсь тут. Туда! — Он указал вдоль стенки. — Ступай туда! И быстро!
Мы четверо бегом бросились вдоль стенки. Ник застонал, потому что через несколько ярдов мы очутились в узком скалистом коридоре, где совсем не было света.
— У меня такое впечатление, что я провел на этих путях целую вечность! — сказал он, спотыкаясь в темноте. — Века, черт возьми!
Грундо, Тоби и я зажгли колдовские огоньки, как нас учили. Это был первый раз, когда я сделала это совершенно самостоятельно, и, несмотря на страх — а вдруг мы опоздаем? — голубой огонек, возникший у меня в горсти, меня восхитил. Но радовалась я недолго: наши три голубых огонька сверкнули в больших зеленых глазах огромной, поджарой, пятнистой кошки, которая резво трусила нам навстречу. Мы все ахнули и прижались к каменной стене. Но зверюга просто протрусила мимо нас, всецело поглощенная чем-то другим. На самом деле, вид у нее был такой целеустремленный, что меня пробрала дрожь. Чувствовалось, что она вот-вот сделает что-то ужасное.
— Ее призвал Романов, — сказал Ник и вздохнул.
А потом снова выругался, потому что никак не мог зажечь колдовской огонек.
— Когда я впервые тебя увидела, он был у тебя на лбу, — заметила я.
— Это потому, что Максвелл Хайд отдал мне свой, — сказал Ник.
Он жутко пал духом. Пришлось Тоби его вести.
— И мы наверняка будем блуждать тут несколько часов! — проворчал Ник.
Не знаю, сколько часов прошло на самом деле. По моим ощущениям, там вообще не было времени. И, как сказал Грундо, это было все-таки лучше, чем скакать над бесконечностью следом за козой. Как по мне, так что угодно лучше, чем это. Я только надеялась, что мы успеем вовремя и что мне удастся поднять землю так, как это советовал Романов. И еще я гадала, какие ужасы могут произойти, если я не справлюсь.
Чтобы отвлечься, я спросила у Грундо:
— Ты увидел чары Иззей потому, что ты делал то же самое со мной, да?
Он только взглянул на меня уклончиво и виновато и переменил тему.
— Что имел в виду этот мужик, Джоэл, когда говорил об искуплении?
— Он и еще один ученик-молитвенник десять лет тому назад убили мастера молитв, — сказал Ник. — Возможно, он думает, что это позволит им искупить свое преступление.
— Что — то, что они перевернут вверх дном Острова Блаженных и еще сотню миров? — спросил Тоби. — Фигня какая!
— Не перевернут вверх дном, а обратят на путь праведный, — объяснил Ник. — Должно быть, ему это кажется разумным — вон как он старается!
Они все обсуждали эту тему, пытаясь понять логику, но мне это ничуть не помогало. Ник все время говорил, чтобы я хоть немного расслабилась, но я ничего не могла поделать. Мне казалось, что у меня есть все причины нервничать. Я все думала о том, как мои папа с мамой стоят там, в этой белой вате, закрытые ею настолько, что я их даже не разглядела, опутанные молитвой-заклятием; о том, что они не могут даже размять сведенную судорогой шею или дать отдых ноющим ногам; о том, как они все стоят и стоят, пока этот религиозный маньяк все туже и туже сплетает свое заклятие. И я знала, что, если что-то пойдет не так, Романов и Иззи тоже вполне могут очутиться — быть может, уже очутились — в этой толпе, тоже окутанные молитвой-заклятием, и что, возможно, мы сейчас вообще единственные, кто может хоть чем-то помочь Островам Блаженных.
И вот, как только я подумала, что больше не вынесу, темная тропа наконец вывела нас вниз, в ясное туманное утро, и мы очутились почти там же, откуда начали свой путь: в дедушкином саду в Лондоне.
Дора стояла у обломка козьего колышка, и вид у нее был самый несчастный.
— Коза сбежала! — сказала она. — Вы уже знаете?
Наше внезапное появление ее, похоже, ничуть не удивило. Когда Тоби бросился к ней и обвил ее руками, она рассеянно погладила его по голове и спросила:
— Где вас вчера весь день носило? Вы должны были быть дома!
Тоби взглянул на нее.
— А какой сегодня день?
— Утро воскресенья, — сказала ему Дора. — Не беспокойтесь. Теперь вы все здесь.
Тоби повернулся и посмотрел на Ника.
— Вчера вечером мы должны были ехать в аэропорт спасать саламандр!
— Ну, теперь с этим ничего не поделаешь, — ответил Ник. — Дора, вы ведь иногда ездите на машине Максвелла Хайда, да? Не будете ли вы так добры отвезти нас всех… — Он оглянулся на меня. — Куда именно, Родди?
Романов рассказал мне о пяти местах, откуда можно поднять землю.
— Есть одно место не так далеко от Лондона, — сказала я. — У него нет названия. Но он мне его описал. Давайте просто поедем по главной дороге на запад, думаю, я его узнаю.
Дора вполне охотно согласилась отвезти нас, куда нам нужно. Ник сказал, что надо найти какой-нибудь еды, а поедим мы в машине, и все мы бросились в дом. Тут Грундо прогудел мне на ухо:
— Саламандры! Когда мы были тут в прошлый раз, по всему дому и саду кишели саламандры. Где же они?
Вопрос был уместный. Когда мы прибежали за Хельгой, я не обращала особого внимания на саламандр, но знала, что они были повсюду: одни разбегались у нас из-под ног, другие лежали, свернувшись на теплых местах, и наблюдали за нами. А теперь их нигде не было. Если сосредоточиться изо всех сил, я чувствовала некоторых из них. Они попрятались очень далеко и глубоко, они нервничали, им было страшно. Остальных просто нигде не было.
И это не единственное, что было не так. Теперь, обратив на это внимание, я поняла, что кругом слишком тихо. Конечно, я и раньше бывала в Лондоне по выходным, и, разумеется, по воскресеньям всегда тише, чем в рабочие дни. Но раньше вокруг все время слышался отдаленный шум: шаги прохожих, голоса, то машина где-то проедет, то прогрохочет автобус. А сейчас не слышалось ни звука, даже голуби с воробьями затаились. И когда я взглянула на дедушкин сад, то увидела, что там абсолютно тихо. Ни одна пчела не прожужжит, ни один листок не шелохнется. Это было… ну… короче, неправильно.