От металла зависело все, в том числе, конечно, выпуск промышленной продукции, и, как следствие, возможности производства вооружения и снаряжения больших армий. В материалах ОСВОК приводятся некоторые показатели необходимых затрат металла в расчете на определенный объем продукции. Так, на 1 млн. рублей сельскохозяйственной продукции требовалось 9416 рублей сортового железа (то есть проката). На 1 млн. рублей промышленной продукции – 17 286 рублей, на 1 млн. рублей продукции металлообработки – 269 000 рублей, и на 1 млрд. пудоверст грузооборота железных дорог требовалось 27 500 рублей сортового железа [45] . По оценке Главметалла, потребность в черных металлах составляла в 1925/26 году – 377 млн. пудов, в 1926/27 году – 411 млн. пудов, в 1927/28 году – 445 млн. пудов, в 1928/29—480 млн. пудов, а в 1929/30 году – 517 млн. пудов [46] .
План ОСВОК, предусматривающий увеличение выплавки на 100 млн. пудов чугуна, поднимал душевое производство металла до 1,8 пуда на душу населения. Чтобы поднять выплавку до уровня в 3,5 пуда на душу населения, требовалось выплавлять около 500 млн. пудов чугуна [47] .
Столько советские металлургические заводы выпустить не могли. Максимальная довоенная производительность русской металлургии составляла 350 млн. пудов в год. В ходе войны было уничтожено около 25 % мощностей, и СССР располагал мощностями по выплавке 260 млн. пудов, из которых 120–150 приходилось на южные заводы, а 30–40 млн. пудов – на Урал. Проанализировав положение в металлургии, ОСВОК сделал вывод: «Единственной возможностью развивать производство выше 410 млн. пудов является сооружение новых заводов» [48] .
Из этого вытекала программа реконструкции металлургических заводов, расположенных в Донецком районе, с увеличением выплавки чугуна и стали на них, программа реконструкция старой и технически отсталой черной металлургии Урала, а также программа создания нового металлургического производства на новых месторождениях железной руды и угля, на Урале и в Сибири (в 1925 году был составлен первый вариант плана развития Урало-Кузнецкого металлургического комбината, который должен был дать 200 млн. пудов металла [49] ). Борьба за металл стала главной задачей первого пятилетнего плана.
Далее, важнейшей задачей была также добыча угля и обеспечения промышленности и железных дорог топливом. Топливный дефицит преследовал Россию в годы Первой мировой войны, очень остро стоял в годы Гражданской войны, так, что от нехватки топлива останавливались заводы и грозили встать поезда. Нехватка топлива преследовала советское хозяйство и в начале индустриализации. В 1925/26 году план по добыче топлива был выполнен на 97 %, а потребление составило 102,4 % к плану. Расхождение – 5,4 %, в натуральных показателях около 140 млн. пудов условного топлива.
Разумеется, советские плановики искали пути разрешения топливного дефицита. Так, В. А. Ларичев в начале 1925 года сделал примерный подсчет потребления топлива до 1937/38 года, в котором главный упор был сделан на Донецкий бассейн. Так, суммарные потребности в 1932/33 году определялись в 3160 млн. пудов угольного эквивалента, а в 1937/38 году в 3791 млн. пудов, при этом добыча в Донецком районе должна была составлять в 1932/33 году – 1550 млн. пудов, а в 1937/38 году – 2100 млн. пудов угля. Для Кузнецкого бассейна добыча определялась в 1932/33 году в размере 150 млн. пудов, а в 1937/38 году – 845 млн. пудов [50] .
Из этого следовали выводы, что без серьезной реконструкции Донецкий бассейн не в состоянии выполнить столь высокую программу, поскольку в 1925/26 году 210 крупнейших шахт добывали 1130 млн. пудов и были нагружены свыше 100 % своей добывной способности [51] . Помимо этого, нужны другие источники топлива и другие угольные базы. Крупным центром добычи угля должен был стать Кузбасс, на Урале интенсивно велись изыскания на угольных бассейнах, готовилось начало разработки Карагандинского угольного бассейна в Казахстане.
Задачи получения металла и угля настолько тесно сплетались между собой различными связями, что в 1930-х годах они объединились окончательно, и в лексиконе советских хозяйственников появился термин «угольно-металлургическая база». Это понятие обозначало соединение запасов железной руды и каменного угля в рамках одного комбината, производящего в крупных масштабах чугун и сталь. Первой угольно-металлургической базой считался Донбасс: донецкий уголь, криворожская руда и крупные металлургические заводы «Югостали». В годы первой пятилетки к ним добавили также электроэнергию Днепрогэса. Второй угольно-металлургической базой стал Урало-Кузнецкий комбинат: магнитогорская руда и кузнецкий уголь. На полную мощь он заработал в годы второй пятилетки.
Помимо этого, существовал еще ряд металлургических центров и отдельных заводов, таких как Керченский металлургический завод, перерабатывавший фосфористые руды Керченского железорудного месторождения; старые, древесно-угольные металлургические заводы на Урале, вырабатывавшие качественный металл, а также отдельные небольшие заводы передельного цикла, выпускавшие чугун, литье из чугуна и стали, в том числе для нужд машиностроения.
В конце 1930-х годов началось строительство третьей металлургической базы: воркутинский уголь, железная руда Ковдорского месторождения на Кольском полуострове, с размещением крупного металлургического завода в Череповце. Эта база должна была освободить ленинградскую промышленность от дальнепривозного топлива и металла. Однако к началу войны необходимые для минимального пуска комплекса объекты не были достроены.
С топливом была тесно связана задача электрификации, поставленная еще в плане ГОЭЛРО. За первую пятилетку этот план должен был быть завершен и превышен. К 1929 году из запланированных в ГОЭЛРО 1425 тыс. кВт установленных мощностей было построено 607 тыс. кВт. Выполнение ленинского плана предполагалось нагнать в ближайшие же годы. 30 районных электростанций должно было быть построено и введено в 1929 году. В течение еще следующих двух лет планировалось запроектировать и построить еще 19 районных электростанций общей мощностью в 730 тыс кВт сверх указанных в плане ГОЭЛРО. Так что уже в 1930 году плановики рассчитывали приступить ко второму плану электрификации, по итогам которого должно было быть в народном хозяйстве 3143 тыс. кВт мощностей, что вдвое превышало показатели плана ГОЭЛРО [52] .