— Да не Уилкинса это, хаки-маренго! Это наверняка твой!

— А вот и нет! — ответила Джесс. — Гляди! — И она оскалилась на Громилу. — Все на месте!

— Значит, ты его прикопила! — уличил ее Громила. — Или это его!

Фрэнк шагнул вперед и тоже оскалился. К счастью, у него тоже все зубы были целы, только один задний шатался.

— Мы наши зубы всегда сжигаем, — сказала Джесс. И тут ее поразила такая ужасная мысль, что она предоставила вести переговоры Фрэнку.

Громила с недоверием переводил взгляд с зуба на Фрэнка и обратно.

— Так это зуб Уилкинса? Землю есть?

— Землю есть, — кивнул Фрэнк. — Нужен — забирай. И не забудь, что я тебе ничего не должен.

— Хорошо, ладно, я тебе прощаю, — сказал Громила. Он был так потрясен и преисполнился таким почтением, что даже ругаться позабыл. Он забрал зуб.

Фрэнк с грохотом захлопнул окно, оставив за ним и Громилу, и всю его банду, которая таращилась на приобретение, словно никогда раньше зубов не видела.

— Ну вот, обошлось, — с облегчением выдохнул Фрэнк.

— Ой, будем надеяться, — отозвалась Джесс, — потому что до меня сейчас дошло — у Вернона тоже все зубы целы, а главное…

— Это его заботы, — отрезал Фрэнк. — У него хватит мозгов закрасить себе один или еще как-нибудь вывернуться.

У Джесс так и недостало духу поделиться с Фрэнком поразившей ее ужасной мыслью. Она глядела вслед банде, которая необычайно смирно удалялась по тропе вдоль огородов, и попыталась взглянуть на дело с другой стороны.

— А знаешь, Фрэнк, если они поверили, что ты сумел выбить зуб Вернону Уилкинсу, то к тебе больше не сунутся.

К сожалению, она ошибалась.

Глава 2

После истории с зубом Уилкинса и Фрэнк, и Джесс про себя решили, что «Справедливости» с них уже хватит, но поскольку теперь они были должны пять пенсов Вернону, пришлось продолжить работу — по крайней мере еще на сутки. Поэтому они просидели в сарайчике и третий день, и все это время Джесс страшно беспокоилась за зуб Сайласа Уилкинса. Она даже всю ночь не спала, лежала и боялась. И только наутро наконец решилась рассказать брату о той ужасной мысли.

— Фрэнк, мы зря отдали им зуб. Я все думаю про ведьм и знахарей. Понимаешь, они же наводят порчу, а для этого им достаточно зуба или даже волоска, и просто кошмар что творят. А вдруг Громила это умеет? И тогда плохо будет бедному малышу Сайласу, а вовсе не Вернону.

— Да ну, этого же не бывает, — встревоженно ответил Фрэнк. — Ведь всё время говорят, что знахари на самом деле не колдуют, просто в них верят. Да и сама знаешь, что это за банда. Они и придумать не успеют, что сделать с зубом, как его потеряют. Или перепутают зубы и наведут порчу на самого Громилу.

— Ой, — вздохнула Джесс, — это было бы здорово, правда. Пусть у Громилы рожа на месяц опухнет…

— На год, — поправил Фрэнк сестру: ему от Громилы доставалось больше, чем Джесс. Он уже подумывал, не предложить ли ООО «Справедливость» подменить зубы и таким образом заколдовать Громилу, но тут Джесс заметила, что кто-то стучит в окно.

Она вскочила, чтобы его открыть. Фрэнк последовал за ней и обнаружил за окном двух бледных маленьких девочек — они стояли рука об руку и взволнованно глядели на брата с сестрой, а их волосы трепал ветер. Фрэнк их немного знал в лицо. Это были те странные девочки, которые жили в единственном доме, видном из сарайчика, — в том самом, цвета старого сыра, — и вид у них был как из прошлого века. Фрэнк запомнил, что старшую зовут Фрэнсис Адамс, потому что ее часто дразнили «Красотка Фанни Адамс», как в песенке, — а еще потому, что они были такие придурочные, и потому, что младшая хромала.

— Тут в объявлении правда написана? — спросила старшая.

— Да, — фыркнула Джесс. — Конечно. А ты что думала, мы просто так его повесили? — Она говорила довольно-таки невежливо — то ли из-за того, что они были такие странные, то ли из-за того, что боялась, как бы они не стали подшучивать над ООО «Справедливость» по примеру прочих.

Но две маленькие девочки были убийственно серьезны. Старшая уточнила:

— И про задания любой сложности тоже правда?

— Да, — ответил Фрэнк. — Но чем сложнее задание, тем выше цена.

Девочки кивнули.

— У нас сложное, — сказала старшая, и Фрэнк почувствовал себя последним мерзавцем. Денег у девочек, судя по всему, не водилось. У них были забавные фартучки, как на старинных фотографиях, но все в заплатках, а лица — голодные и осунувшиеся. Две пары больших глаз глядели на Фрэнка и Джесс, словно воплощение нищеты.

— А чего вам нужно? — спросил Фрэнк.

— Справедливости, — ответила старшая.

— Отомстить Бидди Айремонжер. Она ведьма, — сказала младшая.

— Да вряд ли, — возразила Джесс. — Мама говорит, она просто несчастная старуха с тараканами в голове.

— Нет, она ведьма, — настаивала старшая. — Она прошлым летом сглазила Дженни, и с тех пор с ногой у Дженни плохо.

— Доктор говорит, это ничего, — вставила Дженни. — А я ходить не могу, и это все она!

— И если вы ей отомстите, — пообещала Фрэнсис, — то у нас есть золотой соверен, наш собственный, и мы его вам отдадим. Честное слово.

Фрэнк и Джесс были огорошены. Девочки глядели на них так умоляюще, а мысль о золотом соверене совершенно обескураживала. Хуже всего было то, что девочки, судя по всему, говорили совершенно серьезно.

— А что вы хотите, чтобы мы с ней сделали? — неуверенно поинтересовался Фрэнк.

— Все, что угодно, — сказала Фрэнсис.

— Что хотите, — сказала Дженни.

— Ну, давайте мы заставим ее снять с Дженни порчу, — предложила Джесс, как могла деловито. — Пойдет?

Сестры горячо закивали.

— А если не снимет, — добавила Фрэнсис, — тогда сделайте ей гадость. Настоящую гадость.

— Хорошо, — согласился Фрэнк. — Как скажете.

— Спасибо, — хором ответили сестры, и не успела Джесс подумать об условиях, как они заспешили прочь по тропе. Фрэнсис тащила за собою Дженни, и Дженни действительно ужасно хромала.

— Ой-ой-ой, — протянула Джесс и поспешно добавила: — Наверное, это просто ревматизм. Мама все время говорит, что в том доме на вид ужасно сыро.

— Джесс, — проговорил Фрэнк. — Мы же не можем пойти и сделать гадость Бидди Айремонжер. Ни за что. Даже если она ведьма.