Егор пощупал ее лоб.
– Ты перегрелась сегодня?
– А что? Ты сам вон как загорелся, на турнир его хочешь заявить!
– Это другое.
Она отмахнулась:
– Да то же самое! Забота о ближнем, называется. А ближний пишет, чтобы мы свою энергию в другую сторону направили.
– Прям так и пишет?
– Ну вроде того.
Ее сотовый снова пиликнул, приняв смс-ку.
– Вот, пожалуйста.
Лина прочитала: «Егор рядом?». И напечатала на ходу: «рядом». Хотя хватило бы и короткого «да».
Егор шел рядом. Держал ее за руку. Они ели мороженое, улыбались друг другу и вид имели счастливый, как положено влюбленным.
Только мысли о Мике мешали полностью расслабиться. Во всяком случае, Лине. Теперь она уже то и дело в разговоре возвращалась к нему. И стало заметно, что Егора это раздражает.
– Может, он и прав. Ты заигралась, Лин, – смягчая слова улыбкой, высказался он, – выслеживать, узнавать, все такое… еще МЧС подключим давай… в общем, чушь несешь…
Лина вспомнила старую шутку:
– Осторожно, несу чепуху, могу уронить!
И другим, каменным голосом добавила:
– Смотри, он в чужом городе, в школу не ходит, где-то работает, пугается взрывов петард, и вечно голодный… и вечно в одном и том же костюме…
– Лина!
– А может, ему и правда, удастся турнир выиграть, Егор? Тогда все по-другому может быть, понимаешь? Все изменится!
– Что? Ну что изменится? Ему не надо будет работать? Или он сразу в школу побежит грызть гранит науки?
Она спросила, зачем тогда он вообще это предлагал. Егор ответил, что не планировал глобальных перемен. Просто хотел оказать дружескую услугу. Причем в своих же интересах.
– Это что за интересы?
Он остановился и в упор посмотрел на нее.
– А как ты себе представляешь его участие? Зарегистрировать официально не получится, значит, что?
Лина сощурилась, соображая. Почему-то раньше ей не приходило в голову задаться этим вопросом.
– Так что ты придумал-то?
– Мик меня заменит.
– Как?!
– Наперекосяк! – Голосом Джонни огрызнулся Егор.
Лина дернула его в направлении лавочки. Да так резко, что ее мороженое брякнулось на землю. Не судьба ей сегодня полакомиться!
– Давай сядем. Я ничего не понимаю. Еще раз. По буквам.
Егор сумбурно, то и дело взлохмачивая чуб, принялся растолковывать суть плана. Он сказал, что идея появилась давно. Ну как давно? Когда он узнал, как по-настоящему зовут Лину.
– А мое имя-то здесь причем? – Перебила она оторопело.
– Да не имя! А то, что твой дед попросил и все. Никому нет дела. Никто не смотрит наши документы. Тем более, на местных турнирах. А организаторы у них меняются постоянно, ага!
– Не тарахти, а?
– Короче. Я подаю заявку на себя. И Мик выступает. Врубилась?
Она уточнила:
– Вместо тебя?
Он кивнул.
– Суперплан, ага?
– Да чего там, гениальный! – Лина вскочила со скамейки и стала слоняться туда-сюда, бурча себе под нос:
– Ну и кто тут перегрелся! Ты чокнулся! Сбрендил однозначно! И деда-то приплел! Дед вместо меня никого не выставлял, просто имя назвал другое.
Она остановилась вдруг резко, развернулась к Егору.
– А в чем, кстати, твой интерес? Ты говорил, что для себя стараешься?
– Я тебе больше ничего не скажу, – капризным тоном заявил он, старательно демонстрируя обиду.
Переиграл. Обида была настоящая. Лина поняла, что уязвила его больше, чем ожидала.
– Гош, ну ведь правда ерунда… Я не понимаю, зачем!
– Потому что обрыдло все! Достало!
– Хочешь отца зацепить! А ты понимаешь, что Мика подставишь? Ну нарушишь ты правила, докажешь всем, какой независимый и благородный, а он останется в дураках! Дальше финала все равно не пустят, родоки твои придут игры смотреть…
– Пусть! На это и расчет! Он громче всех возмущался, зачем взяли этого хохла! Вот пусть посмотрит, зачем!
Лина устало спросила, откуда ему знать, кто и какими словами возмущался. Егор так же вяло отозвался:
– Уж я представляю.
Они поглядели друг на друга и обменялись улыбками – вскользь. Лина встрепенулась, опомнилась, будто только сейчас осознала, с кем она разговаривает.
Это же Егор!
Они вместе, рядом, так какая разница, что происходит вокруг?!
Как только они отгораживались от всего мира, все шло прекрасно. Но стоило вернуться на землю, и – бац! – нахлобучивало проблемами, как сугробом. Не пошевелиться и жутко холодно.
Она еще помнила снегопады в Воронеже.
– О чем ты думаешь? – Спросил Егор, взяв ее за руки.
– О зиме. О снеге. О маме…
Она ждала, что он попросит: расскажи… Но Егор сказал:
– А я все про турнир думаю. И про Мика.
Она заставила себя улыбнуться:
– Вот ему, наверное, икается!
* * *
Тревога преследовала ее. Временами даже в паранойю превращалась. Лина плохо спала, представляя, что вот-вот Егор ее бросит. Почему? Причин хватало. Одно только отражение в зеркале выбивало почву из-под ног. Что он в ней нашел? Тощая, блеклая, ни лоска, ни шарма.
Тьфу!
И поговорить с ней не о чем!
Только теннис их объединял, только о нем и болтали.
Бросит. Точно, бросит!
Кроме того, она страшно волновалась за Мика. По яростному блеску его глаз было ясно, – что-то не так. То ли обиду он затаил на нее с Гошкой из-за их чрезмерной опеки, то ли сил после его таинственной работы не оставалось – их спариннги прекратились. Он вернулся к своей ненаглядной стенке. Молотил как робот.
Турнир опять же… Прежнего азарта не ощущалось, но беспокойство нарастало.
Ежедневный восторг от встреч с Егором повергал в эйфорию, но ненадолго. То и дело возвращался страх, – будто кто-то внутри поскуливал, тоненько, с подвыванием. Ракетка казалась тяжелой. Палыч смотрел недовольно. Карина – так вообще испепеляла.
И Мик стрелял, стрелял своими черными глазищами. Словно знал про нее что-то такое, что никто не знал. Даже она сама!
Лине постоянно вспоминалась фраза, услышанная в каком-то фильме: «Невозможно чувствовать столько всего сразу!».
И правда – невозможно! Еще чуть-чуть и она взорвется от напряжения. Или на тренера наорет, или на деда, или Мика треснет, или Карину. А тут еще услышала мимоходом, как Федя поучает Егора: