– Ага…
– У него тоже ноута нет, планшета нет, ничего такого!
– Но он же… – Егор снова терзал свой чуб, не находя слов, – а ты же…Ага?
– Угу!
Лина разозлилась. Даже тот факт, что он назвал ее имя красивым, не мог ее остановить. В его словах, а самое главное – в его взгляде, смущенно-жалостливом, – ей почудилась оторопь. Он будто отшатнулся от нее, впервые осознав, насколько разной жизнью они живут.
Они разругались вдрызг. Она шипела что-то, в чем-то обвиняла, упрекала. Егор в долгу не остался, не желая признавать справедливость ее слов. Ужас ужасный!
Хорошо, что игра уже закончилась, а тренировка еще не началась. Мик был на стенке, их никто не слышал. Лина развернулась и убежала.
Кажется, именно с этого момента все пошло наперекосяк. Вернее, поначалу шиворот-навыворот, а постепенно с ног на голову. В общем, впервые между ними возникло напряжение. Взаимные извинения не спасли.
На следующее утро Мик заметил, что они избегают разговоров друг с другом. Он промолчал, только улыбаться начал – краешком губ, несмело и неловко, словно это стоило больших усилий. Ему казалось, что он понял, что происходит. Теперь уже не он, а они находились «под колпаком».
Лина в этот день играла из рук вон плохо, Мику в первый раз удалось победить.
Еще одной такой игры он не выдержал.
– Или вы нормально общайтесь, или разбегаемся!
– Это ультиматум? – С непривычно насмешливой улыбкой поинтересовался Егор.
– Это просьба, – твердо обозначил Мик.
– Я тебя тоже просил, между прочим! Давай сыграем в мужской теннис!
– Егор, не подначивай его! – Попросила Лина. – Что ты на слабо берешь!
Он повернулся к ней и чрезвычайно вежливо, ледяным тоном ответил:
– Апполлинария, вы бы разминались, а то опять, я извиняюсь, продуете!
– Хам!
– Чем это я тебе нахамил?
– Мальчики и девочки! – Воззвал к ним Мик. – Предлагаю отношения выяснять за кортом. Иначе целесообразность спариннга вызывает сомнения.
Лине импонировала его грамотная, яркая речь. Он хоть мало и коротко говорил, но всегда старался четко выражать свои мысли.
– Много читает, хлопец, – с ноткой высокомерия объяснил Егор, когда она как-то обмолвилась об этом.
Его снисходительность претила ей. Лина давно знала, что Егор самоуверен, но его шарм, ямочки на щеках, веселая ирония сглаживали впечатление. Свою исключительность Егор преподносил красиво, обезоруживающе, и при этом не унижая других. В разговорах насчет Мика не раз и не два наравне с искренней тревогой и сочувствием проскальзывало именно пренебрежение.
Сейчас Егор тоже со снисходительной улыбкой отвечал ему. Быть может, вынуждая к более жесткой позиции, Лина не знала. Но ей стало противно. Их словесная баталия явно шла не на равных. Лине оставалось только уйти, что она и сделала.
Догнал ее Мик.
Приноравливаясь к Лининому шагу, пошел рядом. Корты были возле берега, с моря остро дул ветер. Им приходилось останавливаться, пережидая, пока осядет пыль.
Мик говорил что-то, но, как и свою речь, обращенную к нему в тот день под мостом, Лина не запомнила его слова. Главным был тон, успокаивающий, дружеский. С ней только дед так разговаривал. Лина внезапно поняла, что плачет.
– Ветер ужасный, – пробормотала она, вытирая глаза.
– Давай вернемся. На кортах тихо.
Тут они увидели Егора. Он резко выбежал перед ними и затормозил, расставив ноги, как на приеме подачи. Рисуясь, откинул назад чуб.
В эту секунду Лина готова была вцепиться ему в волосы, так он ее раздражал!
– Мир, ага?
Он протянул ладонь Мику. Тот пожал плечами.
– Я с тобой не ссорился.
Егор схватил его руку, потряс. Клоунада давалась ему с трудом, что просчитывалось по смущенной физиономии. С еще более нелепым видом, Егор присел на одно колено перед Линой.
– Мадам, я виноват!
– Хватит паясничать, – поморщился Мик.
– Мадам, я исправлюсь, – продолжал Егор, протягивая к ней руки, словно в мольбе.
Лина невольно рассмеялась. Сердиться на него долго было невозможно. Ей уже доводилось быть свидетельницей подобных сцен, когда Егор, дурачась, извинялся перед Кариной или кем-то другим, случайно зацепив ракеткой или попав мячом. Тогда он держался более непринужденно, вызывая смех окружающих. Не сводя с него глаз, она мечтала, чтобы его дивная улыбка была обращена к ней.
И вот теперь он перед ней на коленях. Шут гороховый!
– Тренировки сейчас начнутся, нет смысла возвращаться, – деловито высказалась Лина. – Да и в школе показаться надо.
В эти дни было пропущено столько уроков, сколько за все предыдущие четверти!
– Ты в какой школе? – Небрежно спросил Егор.
Лина ответила. Он обратился к Мику:
– А ты?
Мик сделал вид, что не услышал, предложил:
– Давай свернем, тут во дворах проход.
Между домов почти не было ветра, лето наступало на пятки: колыхалось в мареве разноцветье, пахло нагретой травой. За забором кудахтали куры. Лина сбавила шаг.
– Прикольно. В центре города, курятник, пожалуйста! Никак не привыкну!
– К чему? – Спросил Егор.
– Тут все на контрастах, да? – Тихо проговорил Мик, не глядя на них. – То солнце жарит, то ливень, рядом с небоскребами какие-то избушки на курьих ножках…
– Утром в море искупался, а вечером на лыжах катаешься в горах, – подхватил Егор.
Лина с Миком смотрели на него исподлобья.
– Ну да, – медленно произнесла она.
– Что? – Он развел руками, вмиг поняв, что продолжается их недавний разговор. – Я не виноват, что у меня папа хорошо зарабатывает! Ты меня достала уже этим упрекать!
Лина покрутила пальцем у виска.
– Я тебе ни слова про это не сказала!
– Но думаешь-то так!
– Я о тебе вообще никак не думаю!
– Егор, ты рюкзак забыл, – вдруг заметил Мик.
Тот чертыхнулся, кинул на Лину быстрый, сердитый взгляд и попросил:
– Подождите меня, ага?
– Не ага! – Буркнула она.
Едва он отошел, Лина схватила Мика за руку.
– Бежим быстрей!
– Ну что ты как в детском саду? Не можешь общаться, не общайся!
Откуда только взялся у него этот покровительственный тон?! Лина опешив, разглядывала Мика, словно впервые увидев.