Наутро, протрезвев, он вспомнил, что русская традиция знает два способа утопить горе: в водке и в работе. В водке у него как-то не очень получалось, оставалось попробовать работу.
Это получилось лучше. Он много писал, к тому же благодаря приятелю, живущему в Отрадном, у него появилось новое развлечение – торчать в студии звукозаписи, где неблагодарные композитор и продюсер кромсали его тексты, приближая их к попсе. В общем, Морозову было наплевать на это, но он играл роль непризнанного гения, сражающегося до последней капли крови за каждое слово в своем шедевре.
За этим занятием его и застал звонок Тины. Он сам не понял, как так вышло, что он послал ее к черту. А бросив трубку, подумал: наверное, он дошел-таки до ручки и весь их разговор – лишь плод его больной фантазии.
Тем не менее, он уехал из студии в гостиницу. В номере сел в кресло и стал ждать. Он не сомневался, что она придет. И она пришла. Точнее, ворвалась в номер, когда за окном уже стемнело и он совсем было отчаялся.
– Я жутко устала, – не здороваясь, сказала Тина. – У тебя есть что-нибудь пожевать, а?
– Ты загорела, – пробормотал он обескураженно, – тебе очень идет.
Он не был готов, оказывается. Оказывается, он позабыл, как она красива… А от солнечных ласк сделалась еще красивей. Изумрудно-золотые глаза – словно еловую хвою сбрызнули медом, словно молодой одуванчик прячется в листьях жасмина, словно миндальный орешек наполовину расколот.
Можно умом тронуться, подумал Олег.
А губы… Они горели, вычерченные алым на нежном шоколаде.
– Что ты так смотришь? – испуганно прозвучал ее голос.
– Я соскучился, – понял он, наконец-то. Жутко соскучился.
Она смущенно отвернулась.
Она пришла сюда только потому, что решила, будто все предельно ясно. Секс, и точка на этом. Нормально. Сойдет. Главное – не слишком откровенничать, обходиться без нежностей и мимолетных признаний. Похоже на правило девушек легкого поведения: «Не целоваться в губы».
От поцелуев отказаться она, пожалуй, не готова. Но дистанцию можно соблюсти. Еще на пороге его номера она была уверена в этом.
Но вырвалось все-таки:
– Я тоже скучала.
Нет, с этим надо что-то делать! Непринужденная светская болтовня – вот что должно спасти их обоих. А дальше по плану – шампанское, свечи, дорога к постели. И никаких сожалений, и никаких сомнений, и ничего, кроме… да, секса.
Она не поворачивалась, давая ему время прийти в себя и отступить на безопасную отмель.
– Отчего ты устала? – вежливо осведомился Олег.
– Тушканчика пристраивала, – сообщила она. – Так у тебя есть пожевать что-нибудь?
– Есть, конечно, – он потянулся к телефону, чтобы сделать заказ.
Тушканчик, стало быть. Ну и кто из них сбрендил?
– Ксюшка с Сашкой решили, что им необходима собака или хотя бы кто-то помельче, – пояснила Тина в ответ на его вопросительный взгляд. – Привезли тушканчика. Представляешь?
– С трудом, – рассмеялся он, – а почему ты собаку не разрешаешь?
– У Ефимыча аллергия, – нахмурилась она.
В дверь постучали, и спустя минуту, дождавшись, пока официант уйдет, Тина набросилась на еду.
– Зачем ты номер телефона сменила? – спросил Олег.
Она пожала плечами.
– А зачем пришла?
Она снова пожала плечами.
– Ну, а что-нибудь вообще ты знаешь? – развеселился он.
– Знаю. Тушканчик в безопасности. Правда, Сашка с Ксюшкой ревели весь вечер, пока не заснули.
Морозов почесал в затылке.
– Купи попугая, у него нет шерсти.
– У него перья.
– Тогда черепаху. Или…
Она стукнула вилкой по столу.
– Морозов, прекрати делать вид, что тебя интересуют проблемы моих детей! Это вовсе не обязательно. Я пришла, ты ведь этого хотел? Ты послал меня к черту, я сюда и пришла!
Он уперся взглядом в ее лицо, насмешливое и жалобное одновременно.
– Что ж, добро пожаловать в преисподнюю!
– Морозов!..
– Ты – молодец, Тина, ты видишь людей насквозь и точно знаешь, что ими движет! Умница! Тонкий психолог! Давай доедай свой ужин и проваливай!
– Что-о?!
– Что слышала! Мне плевать на твоих детей, мне плевать на тебя, я лишь хотел потрахаться в свое удовольствие! Но для этого подойдет и гостиничная шлюха, так что в твоих услугах я не нуждаюсь!
Она закрыла лицо ладонями.
– Олег. Олег, я не то хотела сказать.
– Именно это! Знаешь, я и сам так думал. Мы ведь славно проводили время, да? За исключением того, что иногда я чувствовал себя жалким воришкой, а ты – ты как будто все время оглядывалась, так, Тина?
– Это происходит со всеми любовниками, – прошептала она. – Я ведь замужем, Олег, у меня…
– Я знаю, дети!
– Тогда зачем ты остался, черт тебя подери?! И дальше продолжать эти гребаные игры в прятки? Тебя это заводит, да? Запретный плод сладок?
Он кивнул.
– Я тоже думал об этом, да что толку, Тина? Тут можно голову сломать…
– А голова в этом деле мало помогает! – перебила она. – Зато другие части тела…
Он перегнулся через стол и, схватив ее за отвороты пиджака, больно встряхнул. Тина охнула.
– Ты что?!
– Я тебя ненавижу! Сколько можно врать?
– Это я тебя ненавижу, урод! Психопат! Пошел вон!
– Я уйду, – кивнул он, и внезапно успокоился, – я могу уйти, и ты можешь уйти, а потом мы снова будем обманывать самих себя, так?
– «Так?», – злобно передразнила она, – «так или не так?» Убери свои руки от меня! Выметайся отсюда, понял?!
Он быстро пересек комнату и хлопнул дверью. Тина всхлипнула, потом зарыдала в голос, смутно надеясь, что он стоит под дверью и сейчас обязательно вернется, измученный чувством вины.
Так и вышло. Однако вины он не испытывал. Только горечь и растерянность. Но он постарался скрыть их и заговорил спокойно:
– Ты меня выгнала из моего же номера. Не стыдно?
– А ты меня довел до слез. Извиняться будешь?
– И не подумаю.
– Тогда я пошла.
– Счастливо.
– И больше не звони мне.
– И не буду!
Подбоченясь, она ждала, пока он догадается уйти с дороги. Морозов как ни в чем не бывало насвистывал, прислонившись к двери.
– Ну и дурак! – восхитилась Тина.
– Я тебя люблю, – подтверждая диагноз, сказал он.