– Можно к вам? – обратился Паша к Алёне и Славе.

Алёна никак не отреагировала, просто по привычке отодвинулась подальше. А Слава улыбнулся и похлопал ладонью по стулу:

– Садись. Мы только за.

Паша выдохнул с облегчением и даже повеселел. Но голубцы опять испортили настроение. По форме они напоминали любимые немы, только вместо лапши, огурца и креветок – какая-то рисово-мясная начинка, завёрнутая в прозрачную оболочку. Паша достал палочки, пару раз звонко стукнул их друг о друга, как будто затачивал ножи, и потыкал голубец, проверяя, съедобна ли обёртка или это просто целлофановый пакетик.

Алёна и Слава смотрели на него с нескрываемой тревогой. Да и ученики за соседними столами выпучились во все глаза. Ромашкин в предвкушении зрелища подпрыгивал на стуле, а его верный подпевала Попов даже оторвался от второй порции.

Паша огляделся и смущённо пожал плечами. А потом разворотил голубец, поднёс тарелку близко ко рту и, ловко захватывая начинку палочками, принялся есть.

– Почему ты ешь палочками? – не выдержал Слава.

Всё, как предсказывала мама! Паша обрадовался и, даже не прожевав, поспешил ответить:

– У нас во Вьетнаме все так едят.

Слава нахмурился и повернул голову набок, как сова. Он явно чего-то не понимал. Алёна втянула щёки и закатила глаза. Это был её способ сказать: да ты точно псих. Паша уже заметил, что она редко разговаривает, и учился различать её сигналы без слов.

– А как это называется? – спросил Паша, чтобы не дать беседе угаснуть.

– Э-э-э… голубцы, – не сразу нашёлся Слава.

Кто-то хихикнул, за спиной прокатился шепоток.

– Голубцы? – изумился Паша. – Это потому, что из голубей?

Паша заметил, что в Москве очень много голубей. Они сидят на проводах, на крышах, на балконах и гуляют стайками во дворах. Но чтобы из них что-то готовили? Не проще ли разводить кур? В них и мяса побольше. Окружающие уже откровенно смеялись, и Паша никак не мог сообразить почему.

– Нет, это фарш. Говяжий, наверное, – терпеливо объяснил Слава.

– А почему тогда «голубцы»?

– Не знаю. Просто название такое.

– Понятно. Вообще вкусно, – похвалил Паша, хотя оранжевый бульон показался ему довольно пресным. Не хватало остроты и специй. Да и рис был какой-то разваренный.

– Ты правда никогда не ел голубцы? – всё ещё не верил Слава.

– Он больше к собачатине привычный, да, Грушкин? – съязвил Ромашкин, и Данила Попов тут же зашёлся в диком хохоте.

– Фу, ужас, – тряхнула чёрными кудряшками Зара.

Паша велел себе держаться непринуждённо:

– Вообще-то, я Грушин, а не Грушкин. И, отвечая на твоё предположение, я собачатину никогда не пробовал.

– Да ладно, не заливай! – не отставал Ромашкин. – В Китае все собак едят – факт!

– Не в Китае, а в Корее, и Вьетнам – не Китай, это отдельная страна, – поправил Паша спокойно. Но почувствовал, что где-то глубоко внутри закипает обида.

Ромашкин пропустил замечание мимо ушей и принялся развивать собачью тему.

– Чё-то боязно мне за своего Рекса. Слышь, Грушкин, ты в каком доме живёшь? Буду стороной обходить. А то оглянуться не успеешь, а твой верный пёс уже у Грушкина в лагмане плавает!

И тут все будто взорвались:

– Грушкин, а кто вкуснее – овчарка или чихуахуа?

– Да с кетчупом без разницы! Ха-ха-ха!

– Приходи ко мне! У нас тараканы на кухне завелись, сваришь себе из них супец!

– Да ладно, пускай ест. Хоть бродячих собак меньше станет, тоже плюс.

Каждый считал своим долгом высказаться, разве что Слава с Алёной молчали и притворялись невидимками.

Паша изо всех сил старался не дёргаться. Он никогда ни с кем не дрался и начинать не собирался, несмотря на то, что Ромашкину не помешала бы серьёзная вправка мозгов.

«Они просто ничего не знают, всё, что за пределами района, их не касается. Лягушке на дне колодца небо тоже кажется маленькой лужицей» – говорил себе Паша, и становилось легче. Он уткнулся в тарелку и попытался подумать о чём-нибудь хорошем, чтобы визгливый голос Ромашкина умолк. Хотя бы понарошку.

– В моей деревне кроны баньянов достают до небес, – пропела тётушка Лан. Она стояла в высокой траве на берегу мутной Красной реки и махала проплывающим на лодках рыбакам. Её шёлковое платье развевалось на ветру.

– Тяу Че, – строго сказала она. – Помни: бамбук никогда не ломается.

10. Новый друг

По пути из школы Пашу не покидало чувство утраты и горечи. Он уговаривал себя не думать о дурацких издёвках, но обида разрасталась, занимая все его мысли. Смеющиеся лица до сих пор мелькали перед глазами, а небрежно брошенные оскорбления гулким эхом раздавались вновь и вновь. Только теперь ранили ещё больнее. Человеческий яд намного страшнее змеиного.

Оказавшись в маленькой квартире, которая теперь служила ему домом, Паша упал на диван и попытался заснуть. У него не было сил ни на что – ни на домашнее задание, ни на фантастические романы, ни на гитару.

Вечером, когда вернулись родители, начался неизбежный разговор:

– Ну как в школе?

– Я туда больше не пойду, – твёрдо сказал Паша и выдал несколько весомых аргументов, которые, как ему казалось, должны убедить родителей. Все они сводились к тому, что одноклассники – тупые дикари, которые ходят в школу, только чтобы над кем-нибудь поиздеваться.

Но Пашина пламенная речь не нашла отклика в родительских сердцах. Папа, внимательно выслушав историю про столовую, посоветовал Паше впредь «не провоцировать детей на конфликт».

– Интересно, как же это я их спровоцировал? – оторопел Паша. Неужели и папа, его собственный отец, на стороне врага?!

– А зачем ты сказал про голубей? Напустился на их голубцы, вот они и ответили тебе собачатиной. Всё логично.

– Я же просто спросил! – повысил голос Паша и тут же осёкся. Нехорошо грубить отцу. – Я правда не знал, из чего эти голубцы.

– Ну как ты мог не знать? – развела руками мама и огорчённо покачала головой. – Все это знают.

– Да я ничего про эту страну не знаю! – вспылил Паша. – Ни про еду, ни про людей. Зря ты вообще мне палочки с собой дала. С них-то всё и началось! Меня никто не предупреждал, что тут можно взять и нахамить незнакомому человеку! Всё, я туда не вернусь. Мне хватило.

Мама вздохнула. Папа насупился и пробормотал в усы:

– Подумаешь, собачатина. Где-то вон крокодилов едят, где-то – насекомых. Мы вот говядину едим, а индуисты – нет. Что ж тут такого? Все культуры разные.