Я хихикнула, представив выражение лица Брэнда, если б он получил такой подарок.
А потом несколько каскадов автоматических дверей разъехались, впуская нас в операционную. Я всего два раза видела операционную и, к счастью, оба раза была там не пациенткой.
Зал был огромный и темный, лишь операционные столы были подсвечены яркими лампами на гибких основаниях. Два огромных робота стояли выключенными.
— Я буду вон там, — Грант указал на небольшую комнату над дверями: там через огромное стекло, наверное, было видно всю операционную, — управлять машинами. Хотя на самом деле я буду лишь контролировать их. Техника идеальная.
Миранда уже лежала на втором столе под наркозом. К ней были прикреплены датчики, какие-то трубки. Я с помощью Гранта забралась на соседний стол, стараясь особенно не осматриваться. Врач приложил к моему лицу небольшую маску, и в нос ударил странный сладковатый запах, схожий с тем, что я чувствовала в рекреационной камере.
Вспыхнула паника: что, если я не отключусь, а только перестану двигаться? Я заставила себя лежать спокойно, надеясь, что Грант Тетта не такой садист. И уже через пару секунд почувствовала, что веки тяжелеют, глаза закрываются. В последний раз я взглянула на свет ламп и совершенно некстати подумала, что, если Брэнд мне соврал, этот ослепляющий белый свет — последнее, что я вижу.
Потом отрубилась и оказалась в кромешной тьме.
Брэнд
Бормотание Артена отвлекало. Успокоительное Гранта действовало сильнее, чем он предполагал. Нет, спать совсем не хотелось, но общая вялость присутствовала. И, наверное, это было хуже, чем если бы он ходил взад-вперед и порывался подслушивать под дверью операционной. Для него хуже, понятное дело. Гранту, наверное, проще работать, когда он здесь прикован к койке.
В сотый раз за вечер его взгляд прочертил до тошноты знакомый маршрут: на индикатор капельницы, на часы, на Артена. Индикатор. Часы. Артен. Индикатор показывал восемьдесят процентов. Часы — восемь ноль три. Артен доделывал второй блок тестов.
Брэнд знал, что, когда индикатор капельницы погаснет, из него вытащат иголку и в этот же момент начнут накладывать швы Мире. Теоретически именно сейчас, в этот момент, операция шла полным ходом, а он даже не мог быть рядом с девочкой. С обеими.
— Я полагаю, мы должны отправить их отдыхать на один курорт. — Артен заговорил с ним впервые за вечер.
Сын тоже нервничал, но, как и погибшая жена Брэндона, старался скрывать свое волнение.
— Они друг другу нравятся. А Миранде нужны положительные эмоции. И Джен будет не так скучно.
— Они захотят общаться. А это невозможно, — отрезал Брэнд.
— Пап, я тебя умоляю! Сколько раз Миранда ездила в лагерь? А сколько ходила в различные кружки? И всегда она находила там подруг, клялась, что будет им звонить, писать, прилетать в гости. Обычно дело так и не доходило до общения.
— Здесь другое. Джен — ее прототип. Мне кажется, она видит в ней что-то вроде… сестры.
— Или мамы?
— Что? — Он моргнул. — При чем здесь мама?
— Миранде нужна женская компания, — пояснил Артен. — Она сейчас в таком возрасте, когда очень нужно поговорить с женщиной, со старшей подругой или с мамой. На худой конец с тетей. Или с мачехой.
— Ты предлагаешь мне жениться?
Он скосил глаза на сына. Вообще Брэнд полагал, что его нежелание приводить в дом женщину является для детей благом. И как-то неожиданно все это прозвучало из уст сына.
— Я предлагаю разрешить ей общаться с Джен. А там уже разберемся.
— Джен — девица без образования и нормальной работы, которая шарится по подвалам.
— Она ищет пропавших людей! И у нее есть образование: сертификат поисковика.
— Артен, это не образование.
За разговором становилось легче. И время шло быстрее.
— А зачем ей иное образование, если она хочет заниматься именно этим? Да, я знаю, что ты веришь в необходимость вышки. Но скажи, зачем продавцу высшее образование? Он будет пилотом? Нет. Он будет продавать сосиски в парке. И получать от этой работы удовольствие. Зачем тратить восемь лет жизни?
Брэнд закатил глаза. Сын рассуждал довольно примитивно. Но в голове был сплошной туман из-за успокоительного и спорить не хотелось.
— Миранда определилась с профессией, она хочет быть врачом. И общение с Джен не заставит ее угнать один из твоих кораблей и стать космическим пиратом. А вот относительно таких вещей, как секс, мужчины и собственное тело, Джен вполне может пригодиться.
— Ага, двадцатитрехлетняя девица с проколотым пупком и энным количеством половых партнеров — то, что надо в воспитании дочери. Спасибо за совет, сын, заранее сочувствую твоим детям.
— Ты видишь все не так! — воскликнул Артен. — Ты придумал образ Джен еще до того, как ее увидел. А теперь этот образ не совпал с реальностью, и ты бесишься. Знаешь…
Договорить он не успел: дверь отъехала в сторону. Едва увидев Гранта, Брэнд понял: что-то произошло. И никакое успокоительное не спасло, сердце оборвалось и, казалось, перестало биться. И перестанет, наверное, на самом деле, если врач сейчас скажет, что с его дочерью что-то случилось.
— Что с Мирандой? — Брэндон не узнал собственный голос.
— С ней все хорошо, она пока спит, в палату мы ее переведем минут через десять.
— Тогда… Джен?
Грант нервно кивнул.
— Что-то пошло не так, и я даже не знаю что. Не успел толком среагировать, все было так быстро, она перестала дышать без видимых причин! Я вызвал людей в операционную, и они сделали все, что нужно.
— Она жива? — Артен побледнел, и теперь его кожа приняла насыщенный голубой оттенок.
Брэнд и сам чувствовал, как кружится голова.
— В коме. Когда выйдет, выйдет ли и что стало причиной комы, я не знаю. Могу только обеспечить ей комфортное существование и ждать.
Брэнд вздрогнул и непроизвольно дернул рукой, желая сесть. Грант, опомнившись, принялся отсоединять капельницу и освобождать его от этого рукава.
— Все шло нормально, и вдруг она перестала дышать. Я дал команду роботу, тот сделал все необходимое, но сердце не работало, пришлось звать персонал. Не имею представления, что случилось. Ни малейшего.
— Это может быть связано с нашей ссорой? С рекреационной камерой? С той процедурой, восемь лет назад, со считыванием?
— Возможно, мы не учли какую-то особенность ее расы. Не знаю. Но Миранда в порядке, операцию перенесла хорошо.
По поводу дочери он испытывал огромное облегчение. Но Джен… при всей неприязни Брэнда к этой девушке смерти ей он не желал. И он пообещал ей, что она проснется! А теперь, выходит, обещание не сдержал?