– Матушка! А как батюшка?
После активного тисканья выяснилось, что батюшка болеет, а брат его, Морозов Борис, царский воспитатель, вообще очень, очень плохо себя чувствует. Анна молится за его здоровье, но, видимо, плохо молится, потому как господь не слышит, а боярин еле дышит.
А еще отец будет рад видеть сыночка…
Глеб Морозов действительно рад был видеть сына. Веселого, красивого, к тому же царевичева друга, что тоже немаловажно. На такой должности, хоть она и не официальна, взлететь можно высоко, так что Глеб все одобрял. И поощрял сына.
Почто приехал?
Да вот, Алексей решил отца навестить, ну и Ваня решил тоже…
Надолго ли?
Да нет, завтра, как царевна Анна из Кремля поедет, она обещала и сюда за мной заехать…
Это сообщение вызвало панику по дому – и боярыня помчалась готовить все к торжественному приему, оставив сына наедине с отцом, получать мудрые наставления.
Так что на следующий день дорогих гостей приняли со всем блеском и радостью. Феодосия чуть ли не в ноги кланялась, дворня выстроилась, Глеб Иванович потребовал, чтобы его вниз перенесли ради такого случая, Иван и рад уж не был, что сказал, почитай все в доме ночь не спали.
Царевна Анна все это приняла как должное, поблагодарила и сообщила весть, от которой Феодосия и вовсе солнышком засветилась.
Протопоп Аввакум возвращается. И поедет в Дьяково…
Это боярыню порадовало. А вот потом Алексей Алексеевич на полном серьезе поинтересовался у боярина, не желает ли тот помочь доброму делу.
Какому?
Да вот, собираемся на базе Дьяково мануфактуру устроить. Работников, овец и прочее хотим выписать из Англии… не хотите ли в долю?
Хотел ли боярин?
Да не то слово! Только не сам, а сынок Ванечка! Царевич хочет себе игрушку пополам с Ванюшей? Поддержим! Еще как поддержим! И поможем! А кто-то сомневался?
Впрочем, когда перед боярином на стол лег договор, составленный пусть не по всем правилам семнадцатого века, но ничуть не менее закрученный, чем в двадцать первом…
По договору, Алексею принадлежало шестьдесят процентов предприятия, Ивану сорок, с первой прибыли выплачивалось все, внесенное им, а потом уже все делилось, согласно распределению долей. Почему так? Потому что основной пакет акций всегда должен принадлежать государству. А вот управление… Софья вообще планировала со временем все это скинуть на Ивана. Глупо же только тащить деньги из бюджета и ничего туда не вкладывать! А то, что бояре Морозовы оттуда лихо потянули, Софья и не сомневалась. Вот и пусть пока…
Ивана они сами воспитают, воровать не будет! А если таланты от отца унаследует… ну это мы посмотрим в дальнейшем. Глядишь, еще и министр финансов выйдет неплохой.
Проблема была только в одном.
Порт у Руси был один, совсем один. Архангельск. Не ближний свет. И рада бы Софья сманить из Англии корабелов, но куда их пока приткнуть?
Разве что на Волгу? Но тут тоже надо смотреть… Волга впадает в Каспийское море, но вот насколько она судоходна в это время? Ведь в двадцатом веке там много чего было – каналы, шлюзы… Голова шла кругом от того, сколько надо узнать.
А еще…
Простите, господа османы, но Крым я у вас оттяпаю. Нравится там, не нравится – это ворота в Россию. А потому – извините-подите. Куда?
А вот куда хотите, туда и…
Ладно!
Строить корабли дело долгое.
Сначала для них еще надо лес заготовить, верфи сделать… мало кто знает, что те самые ботики Петра Первого плавали отвратительно, а рассыпались на глазах, ибо сделаны были из сырого дерева. А где у нас лес?
А лесопилки?
А…
Ох, елки!
Дело выходило вовсе неподъемным, но начинать-то надо! А с Крымом что-нибудь еще придумаем.
Глеб Морозов подумал еще над договором, а потом подписал его. Оставалось собрать Джона Томсона в Англию.
* * *
Английский овцевод с простым именем Томас Смит посмотрел в окно. Тоскливо вздохнул.
Самое страшное – жить во времена перемен, а ему выпали именно такие. И дюжины лет не прошло, как казнили короля Карла, а жизнь с каждым днем все хуже. Кромвель с его «железноголовыми» взял власть, но удержать ее не смог. После смерти Оливера остался наследник – Ричард, но он слаб и глуп, а вот что теперь?
Опять вернутся короли?
Поговаривают и о таком. Только вот кто вернется? Карл Второй? Копия своего папаши, который тратил жизнь на гулянки и пьянки? Который с подачи дружка Бэкингема, ненавидимого всей Англией, торговал титулами и даже ввел новый – баронет, купить который можно было за тысячу фунтов хоть бы и вчерашнему мусорщику?
При Кромвеле можно было спокойно торговать и работать. При Карле же…
Лучше не будет. Отощав за границей в изгнании, Карл постарается отожраться на английских хлебах, в том числе и на таких, как он сам…
Нет, спокойствия тут больше не будет. К тому же…
Томми хорошо работалось при Кромвеле, а Карл, когда придет, начнет задавать простые вопросы. Первый – где взять денег. Второй – почему вы меня не поддержали? И драть будет три шкуры… нет, не верил Томас в королевскую доброту, но и что поделать – не знал. Никак не знал.
Оттого и был грустен и задумчив.
Кто-то уже уехал из Англии, и Томас подозревал, что ему придется сделать то же самое. Сгрести, сколько в горсть поместится, – и деру. Но куда?
В колонии?
Вот уж спасибо, туда вся ссыльная шваль стекается, всю дрянь ссылают, индейцы дикие бегают – и он туда поедет?
Обойдемся.
А куда?
Проблема была в том, что нигде его особенно не ждали. Как ни крути, люди – животные стайные и чужаков нигде не жалуют. Куда ни подайся.
Он будет приезжим, и только внуки его, быть может, получат шанс на достойную жизнь. Даже и в колониях… но туда точно не хотелось.
А куда?
За этим тяжким размышлением и застало его письмо.
Джон, баронет Томсон.
С Джоном они были знакомы давно, очень давно, а точнее – с его отцом, Ричардом. Джонни тогда бегал в коротких штанишках, ну а когда началась вся эта свистопляска – Томсоны уехали. И куда?
В Московию, к этим дикарям! Там, говорят, так холодно, что зимой птицы на лету замерзают!
Ужас!
Но… судя по письму – Джон там не замерз.
Просит его принять? Почему бы и нет…
* * *
Протопоп Аввакум прибыл в Москву со всем семейством, к коему относились жена Анастасия Марковна, а также дети Иван, Агриппина, Прокопий, Корнилий и Аграфена. И отправился прямиком к царю. Точнее, слуги привезли пред царские очи, вот как был – грязным, с дороги, усталым…