Имоджен подошла и встала рядом с Надиром. Она пристально посмотрела на его жесткий профиль. В ее глазах стояли слезы. Ей хотелось избавить Надира от страданий.
– Отец отказался устроить им государственные похороны, – произнес Надир.
Имоджен нахмурилась и покачала головой:
– Почему?
Надир глубоко вдохнул, сдерживая эмоции:
– Он сказал, что они опозорили его и проявили к нему неуважение. На их могилах до сих пор нет надгробий.
Недолго думая она закрыла ладонью его руку, лежащую на подоконнике. Его рука, покрытая черными волосками, была гораздо больше и холоднее ее руки.
– Поэтому ты уехал из Бакаана в пятнадцать лет?
– Да. – Он наблюдал, как она осторожно поглаживает пальцами костяшки его пальцев. – Мы поспорили. Поскольку я слишком часто ему противостоял, он отрекся от меня, и я уехал.
И с тех пор Надир эмоционально отгородился от всего мира.
– Надир, ты не можешь себя обвинять. Тебе было всего пятнадцать лет. Ты был еще ребенком.
Он высвободил руку.
– Мне было уже пятнадцать. Достаточно много, чтобы думать о последствиях, – сказал он с горечью.
– Нет, ты был слишком юным, – страстно возразила Имоджен.
Она знала, что говорит. В пятнадцать лет она застала своего отца с другой женщиной и не понимала, как реагировать. В конце концов, она ничего не рассказала матери, потому что не желала разбивать ей сердце. Но ее отец предположил, будто Имоджен обо всем сообщила матери, поэтому все равно ушел из семьи.
Надир отошел от нее и опустился на диван.
– Я не понимаю, зачем рассказал тебе об этом. Не нужно пытаться снять камень с моей души. У тебя не получится.
Имоджен встала за диваном напротив и сжала пальцами его спинку.
– Я просто считаю, что ты не виноват в их смерти.
– Я был эгоистичным идиотом.
– Ты был обычным подростком, который не хотел, чтобы его мир менялся.
– Имоджен…
– Послушай меня, Надир. Я знаю, тебе больно. Но сколько еще времени ты собираешься наказывать себя за действия человека, который был взрослее тебя и должен был вести себя лучше?
– Ты не понимаешь. Я знал, что он отправит за ними погоню. – Его голос был унылым и мрачным.
Обойдя диван, Имоджен встала напротив Надира.
– Надир, ты любил их, а твои родители пользовались твоей преданностью.
– Моему эгоизму нет оправдания.
– Возможно, эгоистом был не ты, а твои родители, – сказала она. Он посмотрел на нее так, будто никогда не задумывался об этом. – Ты обращался к психологу? – Услышав его удивленный смешок, она спросила: – Неужели ни одна из твоих подружек не предлагала тебе поговорить по душам?
– Я не привык плакаться в жилетку.
– Кто бы сомневался. Но, если серьезно, Надир, мне очень неприятно, что ты по-прежнему винишь себя за то, в чем на самом деле не виноват.
– А мне очень неприятно думать, что мы потратим весь вечер на обсуждение события, которое лучше всего забыть.
Она игнорировала его слова.
– Скажи мне, – тихо начала она, – если бы на твоем месте оказалась Надина, ты хотел бы, чтобы она наказывала себя за ошибку до конца жизни?
Встав с дивана, он напрягся и отошел от Имоджен.
– Это неподходящее сравнение.
Имоджен радовалась уже тому, что Надир поделился с ней сокровенными переживаниями. Это означает, что он доверяет ей. И может быть, ей тоже пора научиться доверять ему.
– По-моему, ты несправедлив к себе. – Подойдя, она обняла его широкую спину.
Надир напрягся, но не отстранился от нее. Она ощущала жар его тела через тонкий хлопок дишдаши.
– Мне кажется, твоя мать и сестра хотели, чтобы ты был счастлив.
Он тихонько простонал, словно раненый зверь, и Имоджен показалось, будто ее сердце сжала огромная рука. Она погладила его плечи и крепче прижалась к нему. Надир не шевельнулся, но его дыхание участилось. Встав напротив него, она стала поглаживать руками его грудь.
Имоджен простонала от удовольствия, когда он запустил пальцы в ее волосы и жадно припал к ее губам. От вожделения у нее закружилась голова. Она попыталась снять с него дишдашу.
Прорычав, Надир стремительно снял дишдашу через голову. Дрожа от волнения, Имоджен впилась пальцами в пояс его хлопчатобумажных брюк, но Надир ее остановил.
Ему не удалось быстро снять с нее абаю, поэтому он тихонько выругался и разорвал наряд в области декольте, обнажая грудь Имоджен. Опустив голову, он начал посасывать ее напряженные соски. Она запустила пальцы в его волосы и громко ахнула, когда он коснулся ее рукой между ног.
– Ты сводишь меня с ума, – пробормотал он, опустился на колени и стал покрывать поцелуями ее бедра и живот.
– Надир, я…
Она не договорила, потому что он снял с нее трусики, заставил шире расставить ноги и стал ласкать ее языком. Она вскрикнула.
Глядя, как Надир стоит на ковре на коленях, Имоджен выдохнула:
– Я тоже хочу тебя ласкать.
Она встала на колени, когда Надир поднялся, и стянула с него мягкие хлопчатобумажные брюки.
– Прикоснись ко мне, дорогая, – хрипло потребовал он, держа ее за голову.
Имоджен стала ласкать его руками и языком. В какой-то момент он толкнул ее на ковер и опустился поверх нее. Тишину в комнате нарушали только их прерывистые вздохи.
– Посмотри на меня, дорогая, – приказал он. – Мне нравится видеть твои глаза, когда я вхожу в тебя.
Имоджен запрокинула голову, когда он резко вошел в нее. Она не знала, открыты ее глаза или закрыты, потому что ощущала себя в ином мире. Когда Надир припал к ее губам в требовательном поцелуе, ей показалось, что от наслаждения ее мир раскалывается на триллионы кусочков.
Услышав протяжный стон Надира, Имоджен поняла, что готова на все ради этого человека. Она пойдет за ним, куда угодно. Она любит его всей душой.
Неужели она в самом деле снова в него влюбилась? Нет. Дело в том, что она не переставала его любить. Она громко простонала, и Надир перевернулся на бок.
– Ты в порядке? – Она вздрогнула, почувствовав кожей холод. – Я сделал тебе больно?
– Нет. – Она откашлялась и передвинулась на шелковом персидском ковре. – Все хорошо.
Он наклонился и коснулся ладонью ее щеки.
– Ты уверена? Я не был слишком груб?
Нет, он был божественно хорош. И доставил ей неземное наслаждение.
– Имоджен, ты меня пугаешь.
– Извини. Все в порядке. Я просто задумалась. – Она махнула рукой на него и на себя. – Мне кажется, с каждым разом у нас получается все лучше.