Сноуден объяснил, что на Гавайях его зарплата и пособие на жилье до того, как он перешел в Booz Allen Hamilton в качестве инфраструктурного аналитика, составляли в сумме около 200 тысяч долларов в год (при переходе в Booz Allen Hamilton он пошел на сокращение в зарплате; Макаскилл суммировал его прежнюю и текущую зарплату, из-за чего некоторые несправедливо обвинили Сноудена в завышении своих доходов).
Сноуден ожидал, что столкнется с определенным скептицизмом. Он привез из Куниа много документов. «У него было до нелепости огромное количество всяких удостоверений личности», — говорит Гринвальд.
Макаскилл задал еще ряд вопросов. Как Сноуден участвовал в разведывательной деятельности? В каком году он поступил в ЦРУ? Сноуден рассказал Макаскиллу о своей работе в Швейцарии и Японии и о новом назначении на Гавайях. Какое у него было удостоверение в ЦРУ? Сноуден тоже его показал. И почему он прилетел в Гонконг? Это был, пожалуй, один из самых сложных вопросов. Сноуден ответил, что у Гонконга «репутация свободы, несмотря на то что это Китайская Народная Республика», и здесь поддерживаются традиции свободы слова. И, по его утверждению, ему как американцу было «действительно трагично» осознавать, что пришлось [ради свободы слова] приехать именно сюда.
А когда он принял роковое решение стать разоблачителем?
«Вы наблюдаете явления, которые способны вас встревожить. Видя все это, вы понимаете, что некоторые из этих явлений оскорбительны, невыносимы. Вы все сильнее осознаете, какие это злодеяния. Думаете, я проснулся однажды утром и решил, что все, пора? Нет, это был долгий, естественный процесс».
Сноуден рассказал, что в 2008 году не голосовал за Обаму, но «поверил» его обещаниям. (Вместо этого он проголосовал за «третье лицо» — имелся в виду либертарианец Рон Пол.) Он намеревался «раскрыть» то, что узнал, но решил подождать, что произойдет после президентских выборов. То, что произошло, сказал он, оставило у него в душе глубокое разочарование: «Он продолжил политику своего предшественника».
Все это было понятно. Но кое-что в биографии Сноудена выглядело немного странным. Сноуден говорил, что не учился в университете. Вместо этого он посещал общинный колледж в Мэриленде. Это несколько насторожило Макаскилла — как мог пусть даже такой умный парень, как Сноуден, так быстро получить столь важную и высокооплачиваемую работу без соответствующей степени? На протяжении своей недолгой шпионской карьеры Сноуден успел поработать везде: в Агентстве национальной безопасности, в ЦРУ и в Разведывательном управлении министерства обороны, как по контракту, так и по прямому найму.
Потом Сноуден упомянул, что прошел базовую армейскую подготовку, готовясь вступить в американский спецназ. И с этими планами пришлось распрощаться только после того, как он сломал себе ноги. «Я подумал: боже, он какой-то фантазер, — признается Макаскилл. — Это словно какое-то приключение из журнала Boy’s Own».
Но постепенно Макаскилл убеждался, что рассказ Сноудена о жизни был правдой, несмотря на некоторые маловероятные и даже плутовские моменты. Журналист перешел к ключевой проблеме: «То, что вы делаете, — это преступление. Скорее всего, остаток жизни вы проведете в тюрьме. Почему вы на это решились? Это действительно стоит того?»
Ответ Сноудена показался Макаскиллу убедительным: «Мы уже видели достаточно преступных деяний со стороны правительства. И было бы лицемерием этого не замечать. Они сузили общественную сферу влияния». Он признал, что его, скорее всего, не ждет «ничего хорошего». Но сказал, что не жалеет о своем решении и не хочет жить в мире, «где все, что я делаю и говорю, записывается». Как объяснил Сноуден: «АНБ создало инфраструктуру, которая позволяет ему перехватывать все что угодно. При таких возможностях автоматически проглатывается огромное количество коммуникаций». Федеральные агентства, по сути, украли у нас Интернет, сказал он. Они превратили его в машину шпионажа за целыми народами.
Макаскилл раньше уже встречался с разоблачителями — в бытность корреспондентом в британской палате общин. По большей части это были политические деятели. Одни допускали утечку информации из амбиций, другие — из мести; многие были чем-то недовольны, чувствовали себя в чем-то обделенными. Но у Сноудена было все по-другому. «Он обладал чувством идеализма. Это был акт патриотизма», — говорит Макаскилл.
Сноуден не раз подчеркивал свое твердое убеждение в том, что Интернет должен быть свободным. На одном из его черных ноутбуков красовалось подтверждение его позиции: этикетка Electronic Freedom Forum («Электронного форума свободы»), американской группы, которая выступает за прозрачность Интернета. На нем было написано: «Поддерживаю онлайн-права». Другая этикетка относилась к анонимному роутеру Tor, который используется для маскировки происхождения интернет-сообщений.
Как вашингтонский корреспондент, Макаскилл отчасти понимал этот порыв Эдварда Сноудена. В 2008 году шотландец освещал избирательную кампанию Барака Обамы. Он признал, что для Сноудена и многих других американцев Конституция США является особенным документом: это хранилище основных свобод граждан. Сноуден считал, что хитроумные нападки американского правительства на собственную конституцию сродни вражеской оккупации — это отвратительное и незаконное вторжение. Свои собственные деяния он рассматривал исключительно с патриотической точки зрения. В своих утечках видел не акт предательства, а необходимые коррективы в шпионской системе, которая утратила былую функциональность и подконтрольность.
«Америка, по существу, хорошая страна, — говорил он. — У нас есть хорошие люди с хорошими ценностями. Но существующие властные структуры преследуют собственные цели, стремясь расширять свои возможности за счет свободы всего народа».
Критики впоследствии обвинили Сноудена в самовлюбленности, утверждая, что именно желание привлечь внимание к собственной персоне заставило его выдать секреты АНБ. У Макаскилла сложилось о Сноудене иное впечатление — как о застенчивом человеке, которому гораздо комфортнее находиться дома, перед своим ноутбуком, нежели в центре всеобщего внимания. «Это приятный и учтивый человек. Он настроен на дружеский лад. И он очень скромный, — говорит он. — Многие думают, что он хотел прославиться. Вовсе нет». Когда Макаскилл сделал несколько снимков, было видно, что Сноуден явно стесняется. Комфортнее всего он чувствовал себя, когда говорил о технических деталях слежки. «У него есть настоящее увлечение. Ему очень комфортно ощущать себя среди компьютеров. Это его мир».
В области Интернета Гринвальд и Макаскилл были, по сути, «чайниками» и слабо себе представляли, как что работает (по сравнению с ними Лаура Пойтрас — просто гуру). Эти двое мужчин с большим трудом пытались разобраться в тонкостях программы PRISM. Сноуден показывал им сложные схемы. Он объяснял аббревиатуры, рассказывал о магистралях передачи данных, о методиках перехвата. Пребывая в стихии двусмысленных кодовых наименований программ АНБ, он не вел себя снисходительно, а был терпелив и старался все тщательно разъяснить, разжевать. Для людей непосвященных это был специальный жаргон, непостижимое буквенно-цифровое «спагетти».