<User19> Да ну.
<TheTrueH00HA> Более того, а кто эти, черт бы их побрал, анонимные источники, которые им все это рассказывают?
<TheTrueH00HA> Этим придуркам надо прострелить яйца.
<TheTrueH00HA> Но эти напряженные перепалки также побудили Белый дом активизировать обмен развединформацией с Израилем и информировать израильских официальных лиц о новых американских усилиях по саботажу ядерной инфраструктуры Ирана, это крупная секретная программа, которую г. Буш собирается передать вновь избранному президенту Бараку Обаме.
<TheTrueH00HA> ПРИВЕТ? НАСКОЛЬКО ЭТО СЕКРЕТНО ТЕПЕРЬ? СПАСИБО.
<User19> Ну-ну.
<TheTrueH00HA> Интересно, сколько сотен миллионов долларов просто пущено на ветер.
<UseM9> Ты слишком остро реагируешь. Это здорово.
<TheTrueH00HA> Это не чрезмерная реакция. У них есть ИСТОРИЯ этого дерьма.
<User19> С цветами и пирогом.
<TheTrueH00HA> Это те же самые люди, которые трубили, что, дескать, «мы можем прослушать сотовый телефон бен Ладена», те же самые люди, которые снова и снова водили нас за нос с чертовой прослушкой. Слава богу, скоро они будут не при делах.
<User19> Ты про New York Times?
<TheTrueH00HA> Надеюсь, в этом году они наконец обанкротятся.
Несколько минут спустя чат продолжается:
<User19> Хорошо, что об этом сообщают.
<TheTrueH00HA> Здорово, когда сообщают этично.
<TheTrueH00HA> О коррупции в политике, конечно.
<TheTrueH00HA> О скандалах, да.
<User19> А что, неэтично сообщать по поводу правительственных интриг?
<TheTrueH00HA> И НАРУШИТЬ НАЦИОНАЛЬНУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ? Нет.
<User19> Национальную безопасность.
<TheTrueH00HA> Гм, ДАААААААААА.
<TheTrueH00HA> Эти вещи засекречены не просто так. Есть основания.
<TheTrueH00HA> Это не потому, что «о, мы надеемся, наши граждане ни за что не узнают»?
<TheTrueH00HA> Это потому, что «эти вещи не будут работать, если Иран узнает, что мы делаем».
<User19> Ну-ну.
<TheTrueH00HA> Никто не должен говорить это для печати, потому что разведданные, связанные с Ираном, строго засекречены.
<TheTrueH00HA> Прямая цитата.
<TheTrueH00HA> ТОГДА ЗАЧЕМ ВЫ ГОВОРИТЕ С РЕПОРТЕРАМИ?!
<TheTrueHOOHA> Это тайные операции, и вопрос о том, согласится ли Израиль на что-то меньшее, чем обычное нападение на Иран, ставит перед г. Обамой необходимость выработки быстрых и очень непростых решений.
<TheTrueH00HA> ОНИ БОЛЬШЕ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ ТАЙНЫМИ.
<TheTrueH00HA> Слушай, хватит дурачиться. Что, теперь нашу внешнюю политику определяют в NYTimes?
<TheTrueH00HA> А Обама?
<TheTrueH00HA> Обама только что назначил гребаного ПОЛИТИКА управлять ЦРУ!
<UseM 1> Да, в отличие от любого другого директора ЦРУ.
<User11> О, подожди, нет.
<TheTrueH00HA> Я сейчас так зол, что дальше некуда. Это совершенно невероятно.
«Гребаным политиком» был Леон Панетта, назначенный Обамой в 2009 году, несмотря на очевидную нехватку у того опыта в разведке. Этим назначением предполагалось подвести черту под скандалами в разведке в эпоху Буша, связанными с выдачей преступников, секретными тюрьмами ЦРУ и незаконным подслушиванием.
Очевидно, Сноуден знал о WikiLeaks — о сайте, который публикует секретную информацию, взятую из анонимных источников или при ее утечке. Их истории впоследствии пересекутся. Но ему WikiLeaks не нравился. Но на данном этапе антипатия Сноудена по отношению к New York Times опиралась на мнение о том, что «они еще хуже, чем WikiLeaks». Позже, однако, он продолжит обвинять газету в том, что она недостаточно быстро опубликовала явные свидетельства незаконной деятельности Белого дома. То есть, по его представлениям, газета намеренно придерживала эту информацию. Это несколько противоречащие между собой взгляды.
Естественно, обличительные выпады Сноудена против утечек секретной информации не согласуются с его собственным последующим поведением. Но есть разница между тем, что, возможно, сделала New York Times — раскрыла детали секретных операций, — и тем, что сделал сам Сноуден в 2013 году. Сноуден сейчас поясняет: «Большинство секретов, которыми обладает ЦРУ, связаны с людьми, а не с оборудованием и системами, поэтому я чувствовал себя крайне неуютно на фоне разоблачений, которые, как мне казалось, могли подвергнуть опасности любого человека».
По сути, начало разочарования Сноудена по поводу тотальной правительственной слежки выпадает как раз на период его пребывания в Швейцарии и на те почти полные три года, в течение которых он общался с сотрудниками ЦРУ. Его приятельница Мейвени Андерсон, юрист-стажер, работавшая тогда в американской миссии ООН в Женеве, характеризует его как спокойного, вдумчивого, интроспективного человека, который тщательно взвешивает и просчитывает последствия любого поступка. К концу своего периода работы в Женеве она утверждает, что Сноуден испытывает «кризис совести».
Сноуден позже рассказывал об одном назидательном для него инциденте. Он рассказал Гринвальду, как агенты ЦРУ попытались как-то завербовать швейцарского банкира, чтобы выудить из того секретную финансовую информацию. Сноуден говорил, что они добились этого, накачав его алкоголем и затем отправив на машине домой. А тот вовремя не сообразил, в чем подвох. Естественно, швейцарская полиция арестовала его за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Тайный агент предложил ему помощь и воспользовался этим случаем, чтобы подружиться и впоследствии завербовать банкира.
«Значительная часть того, что я увидел в Женеве, сильно разочаровала меня в том смысле, как действует мое правительство и каким образом оно оказывает влияние на этот мир. Я понял, что являюсь частью системы, которая причиняет гораздо больше вреда, нежели приносит пользы», — сказал он.
Любое решение слить американские государственные тайны носило тогда зачаточный характер; это была идея, которая только начинала медленно вырисовываться в голове у Сноудена. Кроме того, на тот момент на глаза ему еще не попались самые спорные документы, которые он впоследствии предал огласке. Сноуден говорит, что готов был дать президенту Обаме своего рода «презумпцию невиновности» и ожидал, что тот предотвратит вопиющие злоупотребления в области соблюдения гражданских свобод, начатые в эпоху Буша. В число таких проблем входила американская военная база в заливе Гуантанамо, — по сути, место «свалки» для боевиков, захваченных где-то на поле боя. Многие из тех, кто томился здесь долгие годы, никак не были связаны ни с экстремизмом, ни с Аль-Каидой.