Этот томик я изучил от корки до корки. Отец с самого начала готовил меня в пилоты для столь своевременно обнаруженного «Горыныча» (прозвище, кстати, я придумал). Это было наше самое грозное и тайное оружие. Этакий последний шанс. Не хрупкий дельтаплан, настоящая боевая машина. Конечно, теория без практики мертва, но сегодня выпал случай попрактиковаться и второго уже не будет.
Как следовало из наставления, ничего сложного в управлении У-2 нет. Он «прощал» неумелым лётчикам многие ошибки и вообще был основным учебным самолётом в советских ВВС (так было написано в инструкции). Агрегат было невозможно ввести в штопор: если летчик отпускал рули управления, самолет начинал плавно планировать и, если внизу оказывалась ровная поверхность, мог самостоятельно (!) сесть на нее. На этом список достоинств чудо-самолёта не заканчивался. У-2 мог садиться и взлетать с крохотного «пятачка». Обладал низкой скоростью и поэтому мог летать на небольших высотах, не рискуя при этом врезаться в дома, холмы, деревья.
Механик снова поколдовал в моторе (он уже перебирал его раз пять, все узлы вызубрил наизусть), повернул ко мне чумазое лицо и поднял большой палец правой руки:
– Всё тип-топ! Двигатель будет работать, как часики, – зуб даю.
Мне от его зуба проку мало, но в словах Механика сомневаться не приходилось. Дело он знал туго, чинил любую технику.
– Значит, всё в порядке, можно лететь?
– Погоди малость, ещё одну хреновину прикреплю.
Он полез в пилотскую кабину. Разглядев, что находится у него в руках, я понимающе кивнул. Механик собирался приладить не входивший в конструкцию самолёта, но при этом крайне необходимый при наших обстоятельствах «прибор» из мутировавшей берёзы. Этот самодельный «дозиметр» помогал обнаруживать и обходить опасные участки. Принцип действия был прост: когда древесина из желтоватой превратится в пульсирующий багровым стержень, пора «делать ноги».
Я тем временем занимался вооружением: притащил из ангара цинк, на котором имелась надпись “ШКАС” и был изображен красный пропеллер, открыл его и принялся загружать в патронный ящик, крепившийся на фюзеляже, ленту с тремя сотнями патронов. Затем подготовил четыре штатных магазина для ДА. От рукокрылов, попадись они в небе, отобьёмся! Любой твари летучей прикурить дадим!
Подошёл дядька Аким, встал рядом, задумчиво почесал затылок:
– Гляди-ка штука какая! Не знал бы, в жизни бы не поверил, что у нас такая имеется. Как ты её назвал – Горыныч?!
Я кивнул.
– Сказок наслушался?
– Не без того, дядя Аким.
– Чего ж столько терпели, раньше её не задействовали?
Я развёл руками:
– Отец не велел. Говорил, что придержим на самый крайний случай… Когда так подопрёт, что выбора не останется. У нас ведь горючки на один полёт и патронов на один бой…
– Теперь, значит, припёрло, – вздохнул он.
– Припёрло, – согласился я и сменил тему: – Что с пленным кешайном сделали?
– Что ещё с ним можно сделать, после того, что он в Пойменском натворил? Всё, что могли, выведали, и того… в расход. Дело житейское.
– А он и вправду на ящерицу был похож?
– Именно, что был. А так – похож. Только хвоста нет и голова человеческая. Но, сказывал, есть и такие, которых и вовсе от крокодила не отличить. И чешуя на них, как броня. Хрен ножом дырку проковыряешь.
Я похлопал по пулемёту:
– Дерьмо вопрос! Из него я бы дырок в них навертел.
– А много ли у нас таких? – грустно усмехнулся дядька Аким.
– ШКАС один, но, может, маркитанты ещё чего-нибудь подкинут. Вчера обещали.
– Вчера обещали, сегодня передумали. Ты что – маркитантов не знаешь?
Внезапно в пространство между нами втиснулся новый, дотоле виденный мною лишь мельком субъект. Был он широкоплечим, поджарым, с выцветшими бровями на смуглом малоподвижном лице. Одет в полинявшую «афганку» с разгрузкой, на голове плотно угнездилось выгоревшее на солнце кепи, на ногах покрытые густым слоем пыли берцы. За плечами болталось «весло» АКМ с ободранным прикладом, к чёрному кожаному ремню с латунной пряжкой, обхватывающему пояс незнакомца, крепился классический советский штык-нож.
– Кто тут маркитантов словом неласковым поминал? – глухим басом поинтересовался незнакомец.
– Допустим, мы, – расслабленно протянул дядька Аким. – А ты, добрый человек, из каких будешь? Не из них ли, часом?
– Часом из них. Потому и заинтересовался.
– Понятно. Ну, прости, коли что не так, – с наигранным смирением произнёс дядька Аким.
– Дерьмо вопрос. Так вроде вы только что сказали. Будем знакомиться.
Незнакомец протянул руку:
– Вася… просто Вася. Проводник я, меня Буц прислал.
– Нечай, – представился я, пожимая крепкую пружинистую ладонь «просто Васи». – Буду гонцом к Кремлю, ну и пилотом этой ласточки, – я ласково похлопал по крылу Горыныча.
– До самого Кремля? – хохотнул маркитант, вызывая этим смешком неожиданную симпатию.
– Может, и до Кремля. Я не против. Еще бы обратно вернуться не против.
– Да кто ж против будет, кроме шайнов, – снова заулыбался Вася. – Только им ведь знать ни к чему. Когда вылет назначишь, командир?
– Да как только Механик добро даст, так сразу и полетим. Тебя вот дожидались.
Услышав своё прозвище, Механик вынырнул из пилотской кабины.
– Заканчиваю. Ещё минута – и всё.
– Минута? Потерпим, – сказал я.
На моём боку висел коричневый офицерский планшет, в нём хранилось самое ценное – письмо от отца для кремлёвского князя. На всякий случай, меня заставили выучить его наизусть.
– У тебя как с оружием, Нечай? – поинтересовался Вася.
– Ни хрена себе вопрос! Пулемёта тебе мало? – удивился я.
Правда, пулемет находился во второй кабине, и воспользоваться им я бы не сумел при всем желании.
– В небе, наверное, в самый раз. А на земле?
Я показал меч. Можно было бы и пищаль с собой взять, да я передумал. С ней больше возни, чем толку. Одно заряжание с ума сведёт. С мечом сподручнее.
– Ясно, – вздохнул Вася. – Я скоро. Ты, главное, без меня не улетай.
Он убежал, а когда вернулся, вручил поистине царский подарок – револьвер неведомой мне марки. Хотя, в принципе, я ни одной марки и не знал. Так, рассказывал отец о подобном оружии, сыпал названиями, но ведь и сам в руках не держал, и картинок не было.
– Стрелять обучен? – уточнил маркитант.
– Не переживай, шмальну, как надо и куда надо, – заверил я, вертя в руках незнакомую игрушку.
– Отныне это твоё. Револьвер системы «Наган». Легендарная штука, между прочим. Оригинал, изготовлен еще в начале двадцатого века. Механизм самовзводный, барабан полный, в нём семь патронов калибра 7,62. Но спуск тугой, если есть время, лучше взвести курок, – предупредил Вася. – Вот так. А остальное просто. Наводи на цель, да стреляй. Надежная машина. Только перезаряжать морока. Только все равно и нечем. Патронов к нему больше нет. А вот кобура для него. Смотри, не отстрели себе чего-нибудь, а то девкам грустно будет.