Взлетев на десятки километров, модуль завис в верхней точке крутой дуги – это пилот резко снизил тягу.
«Семерку» плавно повело вниз.
С высоты открывался вид на край плато Тарсис.
На востоке темнели каньоны Долины Маринер.
Марс внизу стал приближаться, слегка вращаясь.
– Ты тормозить думаешь, Биг-Мак? – воззвал громила, рыжий и конопатый.
– Лучше я топливо сэкономлю! – хохотнул пилот.
Ну, слишком разгоняться тоже не следует…
Двигатели сработали как надо, встряхнув модуль.
Гора Арсия была видна полностью – пологий конус с кальдерой наверху.
Альпинисту тут делать нечего – подъем к вершине был не крут, но утомителен.
День за днем надо было шагать, шагать, шагать…
Все вверх и вверх…
Зато какой вид открывался с вершины!
Правда, в данную минуту Воронина мало интересовали красоты Марса.
Его больше беспокоили «переговоры».
Как ему быть-то? И что с ним сделает четверка Банта Уилсона, когда догадается, что в пещерах Арсии никакой базы нет?
Значит, надо сделать так, чтобы не догадалась…
– Эй, проводник! Показывай дорогу, хо-хо!
– Пещера на юго-восточном склоне. Записывай координаты…
Продиктовав цифры, Николай снова уткнулся в иллюминатор.
Заснеженный конус Арсии вызывал ужас и восторг – 19 километров в высоту!
– Есть торможение! Высота пятьсот метров… Триста метров… Сто… Внимание! Сработали двигатели мягкой посадки!
Привалила перегрузка, лязгнули, раскладываясь и выдвигаясь, опоры шасси, и модуль резко ударило под днище.
– Ноль-ноль. Посадка закончена.
«The Guardian», Лондон:
«Во Франции и Германии разгорается новый скандал, связанный с «еврокосмосом». Вот уже несколько лет ЕКА вынашивало планы по созданию базы на Марсе, а теперь ей преподнесен весьма неприятный сюрприз: оказывается, ГМК «Гея» зафрахтован НАСА еще в июне! А в первых числах июля «Гея» стартовала.
Предположительно, к Марсу.
В Европарламенте разразилась настоящая буря. Даже депутаты, никогда не замеченные в интересе к космосу, спешили высказаться и заклеймить чиновников из Брюсселя, в который уже раз поддавшихся на уговоры и «убедительные просьбы» Вашингтона.
При этом вызывает интерес не столько сама экспедиция на «Гее», сколько ее состав и доставляемый груз – все это засекречено.
Невольно возникают подозрения: а научные ли цели преследует НАСА?
В Кремле, например, уверены, что американцы используют европейцев «втемную». С русскими солидарны «Национальный фронт» и немецкие «Левые».
Партия унионистов, победившая на выборах в парламент, уже второй год грозится пересмотреть «особые отношения» с Америкой, но пока что дальше слов они не идут…»
Было тихо.
Когда Воронин смотрел на вершину Арсии, она оставалась все еще далекой и недостижимой, но как только оборачивался, перед ним распахивалось ошеломительно-огромное пространство.
Глазом ухватывалась даже покатость планеты.
Даже то, что виделось отсюда пеленой тумана, было всей толщей атмосферы.
Они поднялись так высоко, что почти вышли в космос.
Вон, и звезды горят…
Склон горы был уныл – черный шлак пемзы да белейший снежный фирн, но это вблизи.
А ты оглянись…
В ногах тут же возникала слабость, стоило посмотреть, как круто опадал склон, со всеми его скалами, осыпями и обрывами.
Бездна!
Хотя нет, бездна пугает своей бесконечностью, аморфностью чудовищного образа, а тут страх иной – страх очень далекого дна.
Ужас падения.
– Эй! Хватит любоваться! – прервал переживания грубый голос Уилсона. – Куда идти, проводничок?
– А тебе что, повылазило? Озма – вон!
Воронин указал на обширный круглый провал, дырявивший склон.
Метров сто в поперечнике, вход в пещеру больше напоминал огромный колодец.
Однако наносы из шлака и песка образовали пологий скат, уводивший вглубь, в недра колоссальной горы.
Внизу, на поверхности Марса, темнело, а здесь, на высоте, Солнце все еще светило, хоть и не грело.
– Большой Мак дежурит у модуля, – распорядился Уилсон, – остальные за мной. Проводник, тебя это тоже касается!
– Яволь, майн фюрер…
Хохотнув, чернокожий вразвалочку двинулся к пещере.
Замыкающим шагал рыжий Рэд Кроган. Воронин тащился перед ним, размышляя, как же ему смыться.
В принципе он тут как бы и ни при чем, это Ромеро купился на «дезу», но ребятишки Уилсона не умеют разбираться в тонкостях – эти дуболомы привыкли переть вперед и не думать.
Шлепнут Николая Петровича и бросят в роскошной гробнице под названием Озма…
А Николай Петрович испытывает жгучее желание самих их тут похоронить.
И как же его исполнить?
«Думай, голова, думай!», – как дед говаривал…
Первую сотню метров под великанскими сводами пещеры команда прошла быстро.
Солнце светило им в спины, и путь был ясно виден.
Стены, сложенные из пластов лавы, с наплывами и потеками, напоминали цветом слоновью шкуру.
Кое-где каменные складки расступались, открывая малые ходы.
Солнечных лучей стало не хватать, и космопехи врубили мощные фонари.
В их свете было видно, как сводчатый потолок, под которым спокойно можно было разместить Белый дом, стал уплощаться, припадать на мощные колонны-перемычки.
В незапамятные времена по этим туннелям изливалась лава. Ныне буйство стихий заглохло, но нутряной жар все еще пробивался из глубин Арсии.
– А и вправду, потеплело! – прогудел Бант.
– Куда вот премся на ночь глядя? – ворчал Терминатор.
– Шагай давай!
Под ногами все чаще попадались обломки, ходов просматривалось уже три, а прогалы между оплывавших колонн сужались и сужались.
Колодец Николай заметил первым – вертикальную самородную шахту, уходившую на добрую сотню метров вниз.
Бант с Терминатором ушли вперед, Рэд топал сзади.
Решение возникло сразу, словно подсознание дожидалось удобного момента, и подсунуло идею «на согласование».
Воронин пошатнулся и упал, стараясь выглядеть понелепее.