— А больше вариантов нет?
— Их много, но эти пять самые очевидные.
Помолчав, я обдумал слова Елены и сказал:
— Наверное, я с вами останусь. Опасно, конечно, и я это осознаю. Но как только сестру вспомню и все, что с ней маньяк и его друзья сделали, чтобы демона покормить, меня от ненависти распирает. А потом приходит понимание, что покоя мне не будет.
— Мстить собрался?
— Месть — не главное. Просто я считаю, что не должен взрослый мужик в горах отсиживаться, когда на Земле и Кромке людей, словно скотину, на куски режут. Не смогу я спокойно спать, зная, что за рекой зло жирует и беда ходит. Поэтому в Каменце осмотрюсь и тогда решу, какой путь выбрать. Но, наверное, буду с вами.
— Это правильно. Не торопись. Подумай…
Вскоре повольники сделали большой полуденный привал, и после обеда Кольцо выдал мне долю от тех денег, которые получил от братьев Курочкиных. На мою ладонь легли пять серебряных чеканных кругляшей, каждый весом по десять грамм. С одной стороны монеты изображена гора с остроконечным заснеженным пиком, а с другой — перекрещенные мечи и надпись на русском языке: «Каменец».
— Это что за деньги такие? — спросил я командира повольников.
— Каменецкий рубль, — ответил Кольцо, — основное платежное средство на всей территории княжества. Чеканится в Каменце, на монетном дворе купца Демина. Точно так же, как медная монета. В рубле десять медных монет.
— А что на один рубль можно купить?
— Сорок патронов, месячный запас продовольствия на одного человека или полный комплект хорошей зимней одежды.
— Ничего так. Нормально.
— Для начала неплохо.
Кольцо отошел, и я спрятал рубли во внутренний карман куртки. После чего вожак поднял людей, и мы продолжили путешествие к Перуновым горам.
Дорога по-прежнему была спокойной: ни мутантов, ни чертей, ни разбойников. И к вечеру без неприятностей группа добралась до Низины, окруженного частоколом большого села.
На подходе нас встретил вооруженный патруль из местных жителей, которые проводили повольников в поселение. И, уже находясь за стенами, а затем отдыхая в трактире, где ко мне то и дело подходили люди, которые интересовались новостями на Земле, я смог посмотреть на жизнь крестьян вблизи.
Что сказать? В общем и целом то, что я увидел, мне понравилось. Но в то же самое время вызвало в душе некоторые противоречивые чувства. Вроде бы в Низине тихо и спокойно, настоящая сельская идиллия с пропагандистской картинки. Однако как-то все непривычно и убого. Электричества нет, радио нет, автотранспорта нет, а из оружия местные жители носили всякое старье, вроде автоматов и винтовок времен Второй мировой войны с незначительными вкраплениями потрепанных АКМ и АК. А чуть только всерьез стемнело, селяне поспешили поскорее закрыться в домах, и наружу до утра никто старался не выходить.
«Ты готов жить, как эти крестьяне? Работать в поте лица своего, а ночами всего бояться? — отправляясь в баню, где можно помыться и постираться, спросил я себя. И ответ пришел сразу: — Нет. Это не для меня. Особенно после того, что я увидел в Ирме и поместье Курочкиных. А значит, пока есть силы и я молод, можно побродить по лесам-горам с повольниками и повоевать с нежитью. Возможно, тогда я смогу спокойно спать и не видеть во сне истерзанное тело сестры и погибших в их собственном доме охотников? Не знаю. Но хотелось бы в это верить».
Одетый в темно-коричневый сюртук с круглым позолоченным погоном на левом плече пограничный чиновник, древний подслеповатый дедушка, прищурившись, посмотрел на меня и спросил:
— Фамилия?
— Курбатов, — ответил я и кинул взгляд на сидящего у входа в небольшую комнатку Мишу Ковпака, который подмигнул мне, мол, не дрейфь.
— Так и запишем. — Старик открыл лежащий перед ним толстый потертый журнал в серой кожаной обложке и, взяв обычную китайскую шариковую ручку, вписал в него мою фамилию. После чего он задал следующий вопрос: — Имя?
— Олег.
— Отчество?
— Борисович.
— Год рождения?
— Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый.
— Специальность есть?
— Нет.
— Кем работал на Земле?
— Тротуарную плитку делал.
— Очень хорошо. — Дедушка одобрительно кивнул и продолжил: — В армии служил?
— Да. Полтора года. Рядовой в роте охраны.
— Кто за тебя ручается?
От двери отозвался Миша:
— Степаныч, ну елки-моталки… понимаем, что тебе скучно. Но и нас пойми. Мы с дороги, а ты тут бюрократию развел. За парня ручаюсь я, Михаил Андреевич Ковпак, и Кольцо, он же Евгений Германович Кольцов. Ничего противозаконного при парне нет — отвечаю, и он не пособник, так что все путем.
— Ладно. — Чиновник захлопнул журнал и, достав из ящика стола несколько скрепленных вместе листов бумаги, протянул мне. — Держи. Это анкеты. Заполнишь и завтра принесешь. После чего внесешь в княжескую казну один каменецкий рубль и получишь удостоверение личности. Все ясно?
— Да. — Я согласно кивнул и взял листы.
— Вот и хорошо. — Степаныч кинул поверх анкет небольшой бронзовый жетон с номером и перекрещенными мечами, а затем добавил: — Это временный пропуск в город. Если стражники или дружинники потребуют удостоверение, предъявишь. С оружием по городу в открытую не ходи — это штраф. За воровство — рудники. За смерть другого человека, если в ней виновен ты, ответишь своей жизнью. По остальным преступлениям — разбирательство. В общем, веди себя как человек. Не встревай в местные разборки. Не препятствуй дружинникам. Честных горожанок за интимные места не хватай. На улице пьяный не валяйся. Дури не ищи. И прежде чем что-то сделать, думай. Тогда все будет хорошо.
— Понял. Могу идти?
— Иди. — Я подобрал с пола рюкзак и направился на выход, а чиновник окликнул Ковпака: — Миша останься, разговор есть.
Я вышел в коридор, а далее на крыльцо. Здесь, дожидаясь Ковпака, остановился и осмотрелся. Крепкое двухэтажное здание пограничной управы находилось на пологом перевале, в четырех километрах от окраины города Каменец, и вид с вершины открывался восхитительный. Слева укрепления княжеской дружины, которые перекрывали дорогу в город. Мощные доты, рвы, заграждения из колючей проволоки, множество минных полей по склонам и закрытые позиции артиллерии, тяжелых гаубиц и 120-мм минометов. За ними несколько добротных зданий, пограничная управа, казарма, подземный склад боепитания, госпиталь и радиоузел с большой мачтой. А вниз идет ровная асфальтовая дорога. Она спускается в окруженную со всех сторон горами уютную долину и упирается в новую линию обороны, высокие крепостные стены, за которыми и находился Каменец, богатый город с населением в шестьдесят тысяч человек, из которых только две трети находились на поверхности. А где еще треть? Понятно где, в пещерах, которых в долине видимо-невидимо. Под толщей камня, где спрятаны главные богатства княжества. Оранжереи, в которых местные жители издавна выращивали грибы, зарыбленные пруды, склады и подземная гидроэлектростанция. И все это — только центр княжества, который расположен в приграничье лишь по той причине, что построен вблизи неплохо изученной точки перехода на Землю. А дальше, в других долинах, находятся заводики, рудники и рабочие поселки, по сути, небольшие феодальные вотчины. И все это Каменецкое княжество, крупнейший русский анклав на Кромке.