Я встал рядом с Мишей и, положив обе ладони на прохладный металл АКМа, начал свой путь в крепость Лика. И мне казалось, что на пределе своих возможностей я слышу шум артиллерийских залпов и эхо далеких взрывов. Но конечно же это было не так. Расстояние до крепости слишком большое, а значит, мне это только казалось.
В крепость Лика, форпост Каменецкого княжества на левом берегу Тихой, добрались без проблем, на рассвете, и на некоторое время я оказался предоставлен сам себе. Ветераны отряда сразу разошлись по палаткам своих друзей и товарищей, а дружинники двинулись в казармы. Поэтому про меня позабыли и, оставшись в одиночестве, я смог немного оглядеться.
Ну и что же я увидел? Крепость Лика состояла из нескольких каменных донжонов в пять и шесть этажей, которые являлись казармами дружинников и были окружены высокими стенами из гранитных блоков. На открытых крышах находились станковые пулеметы ДШК, а на этажах виднелись узкие бойницы и снова пулеметы, на этот раз ПК и ПКМ. Во дворе крепости — конюшня, несколько амбаров, колодец и палатки повольников, а также артиллерийские позиции двух полевых орудий калибром 76 мм и четырех ротных минометов. На стене часовые, опять пулеметы и снайперы, а за ней наполненный водой глубокий ров, линия заграждения из колючей проволоки и минные поля. А помимо того над крепостью постоянно, если позволяла погода, висел воздушный шар с наблюдателем, который следил за речными переправами и по телефону корректировал огонь артиллерии. Общая численность гарнизона вместе с подкреплениями на момент нашего прибытия в крепость двести пятьдесят дружинников, сотня ополченцев и сорок повольников.
В общем, я остался доволен тем, что увидел. Стены, пулеметы, ствольная артиллерия и минные поля внушали уважение. Просто так противник, каким бы сильным он ни был, нас не возьмет. Лика сможет дать монстрам с правобережья достойный отпор, а я не стану пушечным мясом. Примерно такие мысли крутились в моей голове, и за жизнью крепости я наблюдал около двадцати минут. До тех пор, пока не появился Герман, скуластый мужик в потертом камуфляже, набитой боеприпасами разгрузке и с автоматом на левом плече. Кольцо, его сын, представил меня командиру, и Герман спросил:
— Правила наши знаешь?
— Да, — кивнул я.
— Воевать готов?
— Готов.
— Устал?
— Есть немного. Всю ночь с обозом шли.
— Пока останешься под командой Кольца. Будет время — поговорим, а сегодня держись поближе к ветеранам. Понял?
— Так точно!
Герман покосился на сына, который помимо всего прочего являлся его заместителем, и распорядился:
— Общее построение.
Кольцо обошел палатки повольников, и через несколько минут отряд Германа построился во дворе. Всего в отряде сорок человек, усиленный взвод, который делился на три группы под командованием Кольца, Корейца и Техаса. На вооружении — автоматы АК-47, АКМ, АКС, самозарядные карабины Симонова, пулеметы РПК и ПК, ручные гранаты, пара снайперских винтовок СВД и несколько подствольных гранатометов ГП-25. Кстати, подствольники — большой дефицит. Не знаю почему, но достать их очень сложно, и они стоят столько же, сколько автомат.
— Господа повольники, внимание! — Герман прошелся вдоль строя, оглядел своих бойцов. — Противник продолжает переходить реку. Погода испортилась, и воздушный шар — на земле. Но обстрел монстров и дикарей необходимо продолжать. Поэтому командование крепости поставило перед нами боевую задачу — выдвинуться на Золотой холм, закрепиться на высотке и обеспечить корректировку огня артиллерии. Группа Кольца — ядро, которое оберегает радиста. Группа Корейца — головной дозор и принимает на себя первый удар противника. Группа Техаса — боковые дозоры и прикрытие флангов. Придется драться, поскольку часть вражеских сил уже на левом берегу. Однако без фанатизма. Командиры групп — ко мне! Личному составу разойтись! На сборы десять минут!
Командиры подошли к Герману, а бойцы разбежались по палаткам. Я замер на месте, но меня позвал Миша Ковпак:
— Олег! Сюда!
Миша проводил меня в палатку, показал свободный угол, куда я сбросил рюкзак, и посоветовал быстрее собираться. Конечно, мы устали, ведь всю ночь шли по грязной дороге, и порой приходилось вытаскивать из колдобин телеги с боеприпасами. Но есть приказ, и у повольников, которых княжеские офицеры обычно бросали на самое опасное направление, каждый ствол на счету. А мы в ядре, то есть в окружении других групп, которые примут на себя основной удар, и шансы уцелеть неплохие. Тем более что Герман своих бойцов ценил и стоять насмерть не собирался.
«Главное, чтобы позиция была недалеко, — подумал я, покидая палатку, — а то не дойду».
К счастью, Золотой холм находился от Лики всего в трех километрах, и добрались быстро.
Покрытый сухим кустарником необычного желтого цвета, Золотой холм уже был оборудован для наблюдения за многочисленными переправами через Тихую. Здесь имелись окопы, которые не были заняты противником, и мы закрепились без помех. После чего увидели вражеские отряды.
По реке скользили плоты и лодки дикарей. Надо отметить, что их оказалось немного, и они перевозили не только людей, но и нежить. Мне это показалось странным. Как так? Почему мертвецы, с которыми я уже сталкивался, не нападают на живых? Но вскоре ответ был получен.
Миша Ковпак протянул Елене бинокль и спросил:
— Видишь?
Ведунья посмотрела в бинокль и кивнула:
— Вижу. На обоих берегах бесы. Я четверых насчитала.
— А я пятерых, и это не все, — сказал Миша.
— Наверное, ты прав, — согласилась с ним Елена и добавила: — Они руководят переправой. Хотят нас числом задавить и не дают мертвецам дикарей порвать. Но все равно они глупцы. Могли бы холм занять.
— А толку с этого? — усмехнулся повольник. — Здесь каждый квадрат пристрелян. Вот они высотку и не заняли. Нет. Они ночи ждать станут. Днем завершат переправу и проведут сосредоточение сил, а в темноте попробуют атаковать крепость.
— Или дальше пойдут, к поселкам. — Елена нахмурилась.
— Такое тоже может быть. Но все-таки их мало. Герман говорил, что на подходе большое войско, а перед нами три или четыре сотни. Как бы не вышло, что сейчас они в другом месте переправу налаживают…
— Посмотрим.
Повольник и ведунья замолчали, а я покосился на радиста из гарнизона, который установил связь с крепостью и начал корректировку огня.
Артиллерия открыла огонь. Я как раз взял бинокль у Елены и смог разглядеть начало обстрела в подробностях. Мины и снаряды, поднимая фонтаны из воды и грязи, падали на реку часто и густо. Сначала немного в стороне от плавсредств. Но вскоре артиллеристы пристрелялись, и пошли накрытия.
Взрыв! Разбитая лодка. Мертвецы и контуженые дикари, пытаясь зацепиться за обломки, пошли на дно.