Еще через минуту огромный опустевший квартал окончательно погрузился в естественную темноту. Лишь редкие окна с розовыми спокойными огнями давали надежду, что в городе еще остались люди, достойные того, чтобы ради них можно было совершать добрые поступки. Люди, с которыми хотелось бы познакомиться, поговорить… Чему-нибудь поучиться у них…
– Ну вот, Джафар, – улыбнулся Роман. – Кажется, успели. Полдела сделано. Спасибо тебе за помощь. И тебе…
Он с нежностью провел рукой по приборной доске сгоревшего генератора. «Ты старался как мог. Я тебя обязательно починю. Усовершенствую. Да еще имя дам». Потом достал из сумки тонкие перчатки, барсетку с отмычками и прочими принадлежностями, которую пристегнул к поясу. Надел черную вязаную шапочку, натянув ее чуть ли не до самой переносицы.
– Джафар, я вернусь примерно через сорок минут. А ты пока вот что сделай… Открой все окна, чтобы побыстрее проветрилось. Отсоедини провода, сверни. Собери трубу, открути сферу и как можно компактнее сложи детали в ящик. Как все сделаешь, можешь включить свет и разбудить сторожа. Но сначала проследи, чтобы как следует проветрилось!
– А ты куда? Грабить квартиры? – прищурился Джафар.
– Нет. Не грабить. Я не грабитель. Я – опальный режиссер, Джафар.
Подойдя к подъезду, Роман вывернул двухсотваттную лампочку из патрона и выбросил в мусорный бак. Лишний свет был теперь ни к чему, да и не хотелось бы делать даже такой пустяковый подарок людям, которые вызывали у него глубокое отвращение. И люди ли? Набрал код подъездной двери, который заполучил опять же у словоохотливой Тани Вранович. Устройство запиликало. Язычок отошел. Спасибо, Таня Вранович, не соврала… Ох уж эта семейная дружба, рано или поздно переходящая в самое гнусное предательство! Обязательно переходящая. Без исключений. Он представил, как Елена и Таня на пороге обмениваются змеиными поцелуйчиками. Приторными комплиментами. И как втихую завидуют друг другу. Елена завидует красивым ногам Татьяны. А Татьяна ее персидскому ковру. В результате Елена рассказывает всем, в том числе и начальству, какая Таня алкоголичка. А Татьяна интуитивно, неосознанно ищет, какую бы сделать гадость для семьи Афанасьеу. Там, в кафе, за графинчиком вишневого ликера Роман только и спросил, как поживает кубанский казак и его половина? И вот, пожалуйста. В ответ получил целый поток исчерпывающей информации… Семейная дружба – находка для военной и дипломатической разведки. А с кем, интересно, дружат президент и его жена?
Поднявшись на нужный этаж, Роман подошел к двери и на всякий случай нажал на звонок, чтобы окончательно убедиться, что никого не осталось в квартире. Все в порядке. Никого. С помощью двух отмычек с третьей попытки открыл дверь. Тщательно вытер ботинки о порожный коврик. Свет в квартире, разумеется, включать не стал, а освещал себе путь маленьким фонариком, встроенным в китайский ножик.
В гостиной комнате, где находился телевизор с большим экраном, царил беспорядок. На полу валялись детские штанишки, ночные рубашки, еще несколько шмоток и женский халат. В каком темпе, должно быть, Елена собирала себя и детей, переодевая из ночных в осенние одежды! А вот и персидский ковер, предмет вожделения Татьяны Вранович. Почему же она его до сих пор не стырила? Редакторша российского телевидения… У Романа появилось желание свернуть этот ковер, забрать с собой и подарить Тане Вранович в качестве премии за полученные сведения… Впрочем, не время для шуток, время сосредоточиться на главной цели визита… Вообще Роман удивлялся сам себе. Спокойствию и наглости, с какой он разгуливал по чужой квартире, совершенно не опасаясь того, что, возможно, наматывает себе тюремный срок. «Внутренне право, должно быть, у меня такое появилось. Не тварь я дрожащая… Нет. Очередное доказательство того, что я готов или почти готов к более крутой акции. Надо будет ради самопроверки и укрепления духа какой-нибудь элитарный магазин обчистить… А уже после этого с полным правом можно заняться Доронинским художественным театром».
Задевая головой низко висящие люстры, он подошел к сейфу, который, по мнению Тани Вранович, стоял всего лишь для отвода глаз, несмотря на множество замков. Ладно, бог с ним, с сейфом. Куда интереснее вот этот бельевой бокс… Роман раскрыл его и начал расслаивать белье, аккуратно складывая рядом. Докопался до самого дна. Пусто. Измерил рулеткой высоту ящика снаружи и внутри. Так оно и есть. С двойным дном. Перевернув ящик, достал из барсетки отвертку, открутил шурупы, фанерное дно легко отошло. Ну вот и они, семейные ценности супругов Афанасьеу… Компрометирующие фотографии… Пьяный Гусин… Румянцева с Вранович танцуют нагишом на столе… Даже какие-то аудиокассеты. Документы. Договоры. Договор о покупке земельного участка на Рублевском шоссе. Зачем он здесь, в секретном месте? Копии доносов уже на самих супругов Афанасьеу… Вот ведь как, на них, оказывается, тоже стучат. А они, видать, нашли общий язык с замдиректора по безопасности. Тоже семейная дружба? Так, пачка стодолларовых купюр… По толщине Роман предположил, что здесь тысяч примерно пятнадцать… Некоторое время раздумывал, взять или не взять? Посмотрел на часы… На часах 21:50… 116-ая серия закончилась, сейчас начнется 117-ая. Еще вагон времени… Нет, все-таки не взял. «Если не найду чертежей скуфети, то мой визит должен будет остаться незамеченным. В противном случае поднимется шум, и Таня Вранович меня обязательно сдаст». Еще вспомнил заповедь одного знакомого вора-рецидивиста: «Бери только то, ради чего пришел. Иначе обязательно попадешься. Бог накажет». Задал еще несколько вопросов сам себе. Ответил на них. Нет, в контексте грядущей акции кража денег – поступок довольно мелкий. Не взял. Так и не обнаружив желанных чертежей в потайном месте бельевого бокса, Роман принялся вспоминать повадки Александра Афанасьеу… Мог ли Афанасьеу поступить следующим образом: по дороге из Историко-архивного института скопировать чертежи, потом в спокойной обстановке сфотографировать их или отсканировать, скачать на какой-нибудь диск, и сами бумаги уничтожить? Нет, скорее всего, не уничтожил бы. Скорее всего, сохранил бы и то, и другое. И диск, и еще дублирующий диск, и сам бумажный вариант. А здесь, в тайнике, ни дисков, ни чертежей. «Если изображение скуфети хранится в памяти компьютера, куда я не полезу, то оно также было бы сохранено либо здесь, либо в коробке из-под стирального порошка „Ариэль“». Аккуратно сложив семейные ценности, вернув бельевой бокс в исходное состояние, Роман отправился в ванную, где принялся потрошить огромную коробку со стиральным порошком. В пустую кастрюлю, которую нашел на кухне, высыпал порошок, маскирующий главное содержимое. Ага, все так и есть, как говорила Таня Вранович… Достал со дна упаковку, завернутую в несколько слоев целлофана. Развернул целлофан. И здесь пачка денег примерно такой же толщины. Эх, Садовников, Садовников… Зачем ты всякую ерунду пишешь? Поступил бы вот так разок и одной ходкой все финансовые проблемы решил… А ведь молодцы супруги Афанасьеу! Деньги прячут в разных местах. Причем, в квартире, а не в «Промстройинвест банке». Правильно делают. Что тут еще? Копии документов, видимо, тех же, что и в бельевом боксе… Золотая цепочка, браслет, несколько колечек с камушками… фамильное… на черный день… Какое-то письмо. Еще раз посмотрев на часы и убедившись, что спешить не обязательно, Роман стал читать. Это было любовное послание казака его жене ко дню ее рождения. Потрясающе! Изящный стиль, высокие обращения и стихи… хорошие стихи, с корневыми рифмами… Роман вспомнил эпитеты, которые Афанасьеу употреблял по жизни, обращаясь к Елене: «Моя любоу», «Моя ’олубка»… и расхохотался. Интересно, сколько сейчас стоит нанять автора для такого послания? И не Садовников ли все это писал? А это что? О-о! Сведения из медицинских картотек! На кого? На Леснера… Апокова… Буревича… Эзополя… Ого! У них и с врачами, оказывается, семейная дружба! А как же врачебная тайна? Далеко пойдут ребята! Роман вспомнил, как однажды Буревич пожаловался на зуд за ушами, вызванный нервной аллергией, и тут же мгновенно Елена достала из сумочки тюбик «Синафлана». Как обрадовался Буревич, как обмяк! «Леночка, ты прямо „Скорая помощь“! Мессия!» Погоди, Буревич, у нее для тебя еще и клизма найдется, и сердечные капли, и пузырек с клофелином… Так, копия медицинской карты генерального директора спортивного канала… На спортканал что ли лыжи навострили? Правильно. Спорт – дело надежное. Спортивные трансляции не отменят никогда. Вот и все. Никаких скуфетей. Сложив обнаруженные вещи обратно в пакет, Роман обернул их несколько раз целлофаном, как и было, уложил на дно коробки. Засыпал все это дело порошком и помыл кастрюлю. Он понимал, что проверка, которую только что произвел, была весьма неполной, но, судя по наличию больших денег и золотых украшений, это были очень важные семейные тайники. Так что если бы Афанасьеу осознавал ценность владимировской скуфети и, не побоявшись Апокова, скопировал бы чертежи, то, скорее всего, в одном из двух мест Роман обнаружил бы их следы. А теперь он был почти уверен, что Афанасьеу не копировал те три странички, которые украл у Марка Соломоновича Полянского, а честно привез на Шаболовку и отдал генеральному директору РосТВ. «Хорошо, что я не поехал в Суздаль». Он еще немного походил по квартире, зашел на кухню, открыл холодильник. Знакомый уголовник говорил, что очень часто тайники устраивают в морозилках. Открыл морозилку. Нет. Только мясо. Никаких тайников.