– Громче! – орет мужик, стискивая пальцы на шее пацана, так что у Сухова темнеет в глазах.
– Да, я хочу жить! – кричит Сергей.
– Хорошо, – Колесников ослабляет хватку. – Тебе опять повезло, сопляк. У меня нет времени сидеть и ломать голову над твоими придумками. Время покажет, что было, а чего не было и как ты смог остаться в живых после того боя, – мужик задумывается и его точно прорывает: – Снайпер сдох – это хорошо. Ты привел эту бабу, немку, как ее там – Эльзу. Она, конечно, какая-то мутная, с головой явно проблемы, но отличный врач. Опять хорошо. Я за последний месяц потерял много бойцов, и вот это плохо. Очень плохо. И знаешь почему? – мужик смотрит пацану в глаза. – Их некем заменить! Виктор, Миха, Борода, остальные… Каждый боец, который сможет отмахать в ОЗК десять километров по поверхности и не побежит при виде медведя, сейчас на вес золота. Знаешь, сколько в Убежище сейчас человек?
– Нет, – отвечает Сухов.
– Около двух тысяч человек! – кричит Батя, брызжа слюной. – Большинство – бабы, дети и нытики, которые симулируют расстройство желудка или простуду, чтобы получить пайку побольше. Стадо баранов, которые визжат каждый день, как им хреново здесь живется! Знаешь, что я сделал? Когда ты возвращался и шел по территории больницы, ты ничего необычного не заметил?
– Заметил, – кивает Сухов. – В корпусах окна заколочены, люди чего-то суетятся.
– И правильно суетятся – им там жить, – Колесников ухмыляется, видя удивленное лицо Сергея. – Фон понизился. В Убежище нет места для всех. Теперь все убогие, старики и безнадежные больные переселяются туда. А кто возникать будет или отлынивать от работы, тоже переселится в этот лепрозорий.
Мужик замолкает, грохает кулаком по столу так, что Сергей вздрагивает.
– Я решил, что здесь, в Убежище, останутся только нужные, сильные и относительно здоровые. Если раньше считалось, что рай в небесах, то теперь все наоборот! Царство небесное под землей! Кто наберет большую дозу, отправляется наверх. Отказался разгребать дерьмо, качать воду, чистить снег? Наверх! Кто-то приблудился к нам, но ни хрена не умеет делать кроме как языком чесать – отправим наверх. Если у бабы родится неполноценный урод – тоже наверх. Лишние рты, обуза нам не нужна. Кто будет возникать – самолично расстреляю. Только так мы выживем, ты понял, пацан?!
Сухов чувствует, что Колесникову надо выговориться. Пытаясь понять, к чему он клонит, Сергей молчит.
– Небось, хочешь узнать, почему я все это тебе рассказываю, так? – спрашивает Батя.
Сергей кивает.
– Я собираю новый отряд. Особую группу чистильщиков, – чуть успокоившись, говорит Колесников. – Мне нужны бойцы, хорошие бойцы. Все те, кто может стрелять и не бросит напарника в беде. Ты грохнул медведя, хотя думаю, чуть не намочил штаны от страха. С другой стороны, бояться и уметь контролировать свой страх – это не одно и то же. Ты не сбежал, спас себя, Эльзу, Монгола, а значит – доказал, что чему-то научился за это время. Ты уже не тот сопляк, который каждый день получал по морде за свой длинный язык. Ты изменился, выжил после лучевухи, стал молчуном, значит, повзрослел. На войне, свидевшись со смертью, быстро взрослеют, уж поверь мне, я это знаю не понаслышке.
Видя, что Сергей внимательно его слушает, Колесников замолкает, тянет руку к бутылке, наливает прозрачную жидкость в стакан. Взбалтывает и разом опрокидывает в рот. Хмыкнув, он стучит стаканом по столу и глядит на мальчишку:
– Я знаю, что ты думаешь обо мне. Можешь меня ненавидеть за ту подставу со снайпером. Но когда ты вырастешь, поймешь, что по-другому было нельзя. Мне с этим жить, а не тебе. Это – в прошлом, усек? Поэтому… предлагаю только один раз, – при этих словах у Сергея душа уходит в пятки. – Пойдешь в новый отряд? Сразу предупреждаю: выживет там не каждый, отсидеться не получится. Будете ходить на самые опасные задания, но и пайка там хорошая, и оружие, и плюсы, «ништяки» еще разные будут… Если нет, то пошел вон из отсека, дерьмо, как остальные, грести!
Сухов делает вид, будто задумывается, хотя на самом деле понимает, что решение уже принято за него, а главное – от ответа зависит его жизнь.
– Пойду, – громко заявляет он.
– Правильное решение! – Батя хлопает пацана по плечу. – Я знал, что ты согласишься. Выхода у тебя другого нет. Поэтому уже отдал распоряжение. Иди к Палычу, он выдаст тебе одежду, оружие и…
– Мою винтовку? – перебивает Батю Сергей.
Колесников буравит пацана взглядом. Отвешивает ему такую оплеуху, что пацан слетает со стула.
– Чтобы в последний раз ты посмел перебить меня, понял?! Башку откручу!
– Я понял, – отвечает Сергей, с трудом поднимаясь и снова садясь на стул.
– Ты это про «мосинку»? Ее себе Шест уже присмотрел.
Колесников замечает, как у Сергея сжимаются кулаки и приливает к лицу кровь.
– Это моя винтовка! – рычит пацан. – Мой трофей!
Батя задумывается, ходит из стороны в сторону по помещению.
– В снайперы решил податься? А сможешь? Я думаю, не по тебе такой винтарь.
Сухов смотрит в глаза Колесникова. По впавшим скулам ходят желваки. Пацан встает и, не отводя взгляда, говорит:
– Я теперь умею стрелять. Эльза докажет. И научусь, еще лучше научусь, только дайте мне шанс. Игорь Владимирович, – четко выговаривая слова, продолжает Сергей, – вы не пожалеете. И я пойду в отряд только с этой винтовкой или никак.
– Щенок! – взрывается Колесников. – Не тебе это решать!
– Я докажу, – упорствует пацан. Батя хмурится, размышляет.
– Хорошо. Посмотрим. Скажешь Палычу, что я распорядился тебе «мосинку» отдать. Как получишь амуницию, поступаешь в распоряжение Игоря Бурова, ты его знаешь. Он скажет, чего дальше делать. Все, теперь иди.
Сергей кивает и направляется к двери.
– Эй, Сухов! – окликает его Колесников, едва пацан берется за ручку двери.
Сергей поворачивает голову.
– Надо тебе погоняло придумать. А то Серый или по фамилии уже всех достало.
– Игорь Владимирович, – улыбается Сухов. – Я уже придумал.
– И какое? – спрашивает мужик.
– Тень, – отвечает мальчишка. – Хочу, чтобы меня звали Тень.
– Хорошо, – пожимает плечами Колесников. – Тень так Тень.
Сергей закрывает за собой дверь, идет по коридору. Сердце глухо стучит в его груди. Впервые за столько дней на его губах улыбка. Сухов заворачивает за поворот, проходит дальше по коридору и, не обращая внимания на оклики мальчишек из своего блока, подходит к складу.
– Палыч! – зовет пацан. – Это я – Сухов Сергей, пришел по поручению Игоря Владимировича!
В глубине склада слышится чертыханье. Мальчишка видит, как из-за стеллажей, уставленных консервами, макаронами, свертками с одеждой и бог знает чем еще, шаркая по полу культями ног, замотанных в целлофановые пакеты, появляется мужчина лет пятидесяти. Это Палыч, а за глаза Гном, как все зовут в Убежище безногого мужика, которому отрезали ступни после обморожения.