Кто-то спился, кто-то из молодых погиб от наркотиков, а эти — возможно, их сотни тысяч, возможно, их миллионы — перебиваясь с хлеба на воду, упрямо держат бойцовскую стойку. Ждут. И при этом вышаривают глазами головы, которые будут охаживать арматурными прутками.
Я знаю многих зрелых людей, которым очень нравится нынешний режим в России. Это подкормленные актеры и режиссеры, персонал зомбиящиков, торговцы, рэкетиры, менты, чиновники всех уровней… Им дали возможность жить за счет других, грабить, богатеть на лжи, спекулировать, безбоязненно злоупотреблять служебным положением.
Да, у них жизнь удалась.
Они не просто верят Путину, они связывают с ним свое будущее, видя в нем гаранта неизменности нынешнего антинародного курса. Они вскакивают с мест и заходятся в радости, когда он появляется на их сборищах. Они помогают ему натравливать молодежь с печатью мщения на лице на всех, кто поднимает голос против бесчинств режима.
Когда пришел к власти Адольф Гитлер и принялся убаюкивать нацию демагогией о «возрождении» и «вставании с колен», он также принялся подкреплять свои слова подачками разным группам населения. Людям показалось, что наступает пора благоденствия, — материальный уровень жизни действительно намного поднялся. Они больше обращали внимание на слова, а не на дела Адольфа.
Теперь это кажется поразительным, но тогда его поддержали университетские преподаватели, научная и творческая интеллигенция. Фюрера не только боготворили, но и спонсировали даже еврейские промышленники, к примеру Фриц Мандель и Рейнольд Геснер, или еврейские банкиры — один из руководителей Дойче Банка Оскар Вассерман и Ганс Привин.
Они тоже хотели, чтобы фюрер направил энергию обездоленной молодежи против «краснопузых» борцов за социальную справедливость.
И Гитлер выпустил энергию ненависти, создав штурмовые отряды. Но они не стали отличать «краснопузых» от голубых и даже светло-коричневых.
Те из почитателей фюрера, которые как-то увернулись от арматурных прутков, завершили свою жизнь в Освенциме.
Крючки демагогии разных фюреров затягивают в бездну не только отдельных людей, но и целые государства.
Не было бы в мире проблем, если бы каждый сверчок знал свой шесток. Но в том-то и дело, что во всех политиках свербят зачатки фюрерства, все себя считают лучше других. И если этих политиков не ограничить жестко контролем, не привинтить стальными болтами сдержек к моральным нормам — то они — кто в большей, а кто в меньшей степени — вырастут в деспотов и самодуров.
Уж на что неприметен Дмитрий Анатольевич Медведев, прямо-таки, как говорят в народе, человек с дуплом в голове, — и тот начал «отливать в граните» свои пустопорожности.
А ведь был всего-навсего местоблюстителем. Представьте себе, что Медведев пошел на второй срок, да еще бы ЦИКовские подхалимы оформили ему приличную победу, — из него фюрерство стало бы низвергаться на головы населения, как вулканический пепел и лава из Везувия на жителей Помпеи.
Кто пристально наблюдает за поведением наших фюреров, конечно, обращает внимание на их подчеркнуто черствое, бездушное отношение к своим гражданам. При Ельцине во власти — и в исполнительной, и особенно в парламенте — еще можно было с фонарем отыскать отзывчивых людей. И даже бессребреников.
А Путин с Медведевым прошлись скребком по кабинетам, по всем коридорам Кремля и Белого дома, вымели порядочность и милосердие. Бездушие власти в России приняло масштабы эпидемии.
Кто-то из вас припомнит, читатель, чтобы хоть один капиталист, из-за чьей жадности раз за разом гибнут шахтеры, сел за решетку? А не назовете ли дни, когда так называемые лидеры нации возглавили похоронные процессии по убиенным или обошли с сочувствием дома семей погибших? А не просто из золоченого кабинета казенным языком брякнули на телекамеру, что налогоплательщики выплатят компенсации. Тоже нет.
Режим сам ведет хищническую политику и расплодил хищничество в стране. Чиновники безнаказанно воруют деньги, выделенные пострадавшим от наводнений, обкрадывают пенсионеров, грабят открыто ветеранов войны. А по городам и весям на виду у полиции рыщут, как шакалы, бригады мошенников, выманивая обманом у стариков последнее.
Не остается в русском человеке русского добросердечия.
Власть не устает повторять: это все она, советская эпоха, воспитала в нас жестокость.
Врет, конечно. Как всегда.
До сих пор живут в моем сердце ноющая печаль и удивление от истории, которая приключилась с нашей семьей.
Отец мой, тятя, Полторанин Никифор Ефремович, в составе Панфиловской дивизии воевал под Москвой, а после разгрома врага их часть перебросили на Харьковское направление. Там начиналась Барвенковская военная операция.
Ранней весной 1942 года отец мой, рядовой боец Красной Армии, погиб в Харьковском котле, как погибли там же еще 250 тысяч советских воинов. Мы получили похоронку.
А через какое-то время в таежный поселок на Рудном Алтае пришла на имя моей мамы посылка с фронта. В ней были вещи из отцовского походного мешка: письма с родины, гимнастерка, галифе и кусочек мыла без обертки — розоватый, душистый. Видимо, трофейный. Может быть, отец приберегал его для отправки семье.
Я, конечно, не помню этот момент, но все три мои старшие сестры говорили, что даже соседи приходили смотреть, как пенилось это мыло. Таких не видывали.
А еще в посылке было письмо, написанное несколькими бойцами — однополчанами отца. Они давали нам свои домашние адреса на случай, если после войны нашей семье понадобится их помощь.
Представьте себе «Харьковскую мясорубку», где, по рассказам выживших солдат, в реке Северский Донец текла вода, красная от крови. Представьте себе также груды горящего металла, валы из мертвых тел.
И представьте, как в этом аду, при наседающих вражеских танках, группы советских солдат и офицеров разбирают вещи погибших товарищей — чтобы ничего не пропало! — и ладят посылки из подручных средств. (Посылки приходили и другим вдовам.) Нет, это не доступно пониманию современного равнодушного человека.
А как четко в тяжелейшее время работали тыловые службы, почта, военкоматы! Даже в наш далекий поселок приезжали посланцы из райвоенкомата, договаривались с поссоветом о снабжении вдов дровами на зиму из ближайшего леса.
Это была Родина — одинаковая для всех. Бедная, истерзанная войнами и репрессиями. Ее по-разному любили наши отцы, а воевали за нее одинаково стойко.
И было что-то такое, что скрепляло народ, что делало обычным явлением взаимопомощь, взаимоподдержку. Этим мы еще долго жили и после войны.
* * *
Ельцин с Путиным, потом Путин с Медведевым и потом все они вместе с Олигархатом вынули из русской нации сердечник, который скреплял между собой души людей, соединял в общие созидательные цели индивидуальные интересы граждан. Мы становимся податливой восковой массой — из нее самозваным фюрерам легко лепить послушных рабов.